Окно в доме напротив

Впрочем, пока не стоит загадывать. Пройдёт двое суток – и только тогда можно будет подводить первые итоги его выступления на запретную территорию. Можно будет понять, ответил ли он ударом на удар. Подарил ли новую надежду – перенёс ли жизнь, дарованную ему смертью, в чужую плоть.

Он взял трубку старенького дискового телефона.

– Артур Олегович! Вас беспокоит полковник Колесников, служба безопасности. Видите ли, – собеседник замялся, прежде чем произнести следующую фразу, – дела принимают довольно скверный оборот. На контакты они не идут. Выдвигают условие: все переговоры хотят вести только через вас как посредника.

– Простите?

Пауза. Колесников кашлянул.

– Я о бандгруппе, захватившей сегодня утром «Макдоналдс». Вы ведь слышали новости: крупный теракт, больше полторы сотни заложников, в основном, дети….

– Я оперировал, – произнёс он, морщась, словно от внезапной зубной боли. Дальнейшие слова полковника очевидны, но отчего-то он хотел выслушать их.

– Простите, да, мне сказали, вы только закончили, – полковник заторопился. – Надеюсь, удачно?

– Я слушаю вас. Вы говорили о переговорах, – устало произнёс он. И прибавил зачем-то «сердце заработало», словно говорил ещё и с отцом девочки. Тот, верно, всё ещё сидел внизу, у регистратуры, ожидая исхода. Неприметный мужчина лет сорока в потрёпаном пальто; кажется, в самом начале, ему предлагали отправить дочь в Германию, возможно, там и донор найдётся оперативнее – что и чем он мог ответить на эти слова? Только промолчать и ждать чуда.

– Да, это хорошо, очень хорошо, – скороговоркой произнёс Колесников, а хирург подумал: и у полковника, верно, дети, невольное беспокойство за чужие жизни скрывает глубоко запрятанные страхи за собственных чад.

– Я слушаю вас, – повторил он.

– Сегодня в 11—00 в «Макдоналдсе» у станции метро «Юго-Западная» начался детский праздник, посвящённый пятнадцатилетию ресторана. Сегодня суббота, народу пришло очень много, – да, уже суббота, подумал он. Ожидание сжирало дни, подобно раковой опухоли. – В половине двенадцатого, в самый разгар праздника, к зданию подъехали боевики на четырёх «Жигулях», захватили его, убив трёх охранников, и загнали всех на второй этаж. Предположительно число нападавших – десять-двенадцать человек. Хорошо вооружены и совершенно без тормозов. До пяти часов не вступали в переговоры, не выходили на связь. А после неожиданно потребовали доктора Мэлия и немедля. Им наплевать, что вы оперируете, что вы спасаете жизнь…. Словом, они пригрозили убивать по заложнику до тех пор, пока…

– И вы всё это время молчали? Вы с ума сошли, полковник?

– Мы вели переговоры, пытались объяснить, что вы на операции, что сейчас никак нельзя и надо подождать.

– И во что это нам, – он подчеркнул слово «нам», – обошлось?

– Трое. У вас сложная операция, мы не решились отвлекать. И потом…

– Что потом? – ответа не было. – У вас странный способ обмена жизней, полковник.

И осекся.

– Машина у входа, – наконец произнёс Колесников. – Спускайтесь, пожалуйста, я сообщу штабу.

Мэлий повесил трубку, просто бросил её на рычаги и поспешил вниз, позабыв о сидевшем у регистратуры отце девочки, и только столкнувшись с ним на выходе, на мгновение замялся, но потом кивнул решительно. Мужчина заплакал, пытался обнять его. Мэлий торопливо похлопал того по плечу и, схватив в охапку пальто, выбежал на улицу.

– Всё в порядке, операция прошла удачно, вы же знаете, доктор умеет творить чудеса, – донеслись до него слова дежурной сестры, успокаивающей отца девочки. Шорох голосов заглушила захлопнувшаяся дверь.

Полковник сидел в служебной серебристой «Волге» со спецсигналом – круглой мигалкой, прилепленной к крыше со стороны водителя. Рукопожатие было сильным, взгляд пронизывающим, фигура плотной, крепко сбитой. И только мелкое дрожание пальцев во время отъезда со стоянки выдавало его – как прежде голос.

Рация лежала на лобовом стекле; вывернув на улицу, полковник произнёс в неё одно слово «едем» – и это коротенькое слово неожиданно добавило ему уверенности, голос, которым он обратился к Мэлию, менялся на глазах.

– Будем на месте минут через двадцать. Ресторан находится на пересечении улицы Покрышкина и проспекта Вернадского, одиноко стоящее здание в два этажа. Домов вокруг нет, только временные палатки торговцев метрах в ста. Единственные точки – крыша универсама «Тук-тук» и здание Российской академии госслужбы, там мы разместили наблюдателей и снайперов. Хотя и бандиты с самого начала всё это предусмотрели. «Макдоналдс» на пустыре, близко не подберешься.

Мэлий вслушивался в крепнущий голос, говоривший о вещах, привычных для полковника, и, поневоле, для самого кардиохирурга. Не первый и не последний теракт в столице. Мэлий слушал вполуха, вспоминая, что года два назад на этом самом месте, если он не ошибается, возле самого здания была взорвана машина. А говорят, в одну воронку снаряд два раза не падает….