Окно в доме напротив

Кардиохирург медленно поднялся и стал вынимать из карманов ключи, кошелёк, мобильный телефон. А затем всё так же неторопливо, принялся застегивать пуговицы пальто. Когда собрался окончательно и был готов к выходу, Запашный взял портативный металлоискатель и сам несколько раз провёл рамкой вдоль тела Мэлия. Что-то запищало, Мэлий поёжился, нервно обшаривая карманы – но ни в одном из них ничего не нашел. Он развёл руками, на запястье блеснули часы. Часы. Надо же совсем забыл о них. Как нарочно. Извинившись, сам не зная, за что, Мэлий положил их на стол и снова подвергся испытанию.

На этот раз металлоискатель молчал.

Едва он собрался снова сесть, как затрезвонил факс: Муслим. Он говорил с Запашным на ты, впрочем, генерал отвечал ему тем же, Мэлию на мгновение показалось, будто беседуют двое старинных знакомых. Запашный кивнул кардиохирургу, Муслим дал согласие на проход.

– Ещё раз предупреждаю, без сопровождения, – произнёс хорошо поставленный голос, в котором не было места ни акценту, ни выражению, обезличенное нечто, дающее команды и слушающее ход из выполнения. От этого голоса Мэлия пробрала дрожь. Можно было предположить, что Муслим общается при помощи дубляжа, через голосовой синтезатор. Или компьютер, довольно быстро набирая ответы на клавиатуре. Вот только зачем, разве что надеялся выйти из ресторана: живым и в одиночестве, вместе с освобождёнными заложниками. Ведь в картотеке Запашного, которую в момент прихода генерала листал один из сотрудников, не оказалось даже фоторобота – иначе рисунок террориста непременно показали бы Мэлию. Хотя б ради уверенности, что разговор будет вестись именно с главарем банды, а не с одним из подельников.

Запашный пожал ему руку на прощание, но ничего больше не сказал. Колесников проводил до выхода из торгового центра.

– Сразу же договоритесь о детях, – напомнил полковник. В руке он держал рацию, в тот момент, как они подошли к дверям, она заговорила голосом Запашного: «Внимание, объект выходит. Снайперам приготовиться». – Да и вот ещё что. Когда будете с ним говорить, старайтесь не вставать на линию огня.

Пауза.

– Вы будете стрелять? – одними губами произнёс Мэлий.

– Только когда увидим в его руках кнопку.

– Но как же вы узнаете его?

Колесников недобро усмехнулся.

– У нас свои методы. Так что, сразу по входе в ресторан, держитесь правой стороны. Запомнили? – Мэлий кивнул. – Снайперы находятся в палатках и на крыше центра.

– Странно, что вы не сделали этого раньше, – в ответ Колесников попытался снова усмехнуться, но на сей раз лишь скривил лицо.

– Увидите, почему это невозможно. Подойдёте ближе и всё сами поймёте. И ещё раз, прошу, будьте осторожны. Вы ведь не знаете, с кем вам придётся вести беседу.

Не прощаясь, Колесников повернулся и стал подниматься по лестнице.

И только когда он скрылся в лабиринте павильонов второго этажа, Мэлий медленно побрёл к выходу.

Двери сами распахнулись перед ним и безжалостно захлопнулись за спиной, отрезая саму возможность другого пути, другого выбора.

Впрочем, у него и не было этого другого пути. Давно уже не было.

Вдохнув колкий холодный, какой-то мертвящий воздух улицы, он повернул на свет фонарей, спотыкаясь в заледеневших сугробах; выбрался на площадку троллейбусного кольца и прибавил шаг. Несколько раз он поскользнулся на обледенелом асфальте но удержался на ногах.

Подойдя к улице Покрышкина, он посмотрел по привычке направо-налево. Ни души, только на въезде на проспект стояла милицейская машина, медленно мигая красными и синими огнями. Мэлий оглянулся окрест: за полосой улицы простирались голые, выжженные зимой просторы с редкими деревцами, вот только у ресторана их чуть больше, навезли, когда открывали. За невысоким зданием «Макдоналдса» виднелись массивным чёрным куском бетона корпуса академии госслужбы; ещё дальше – здания, невысокие, аккуратно скошенные под углом вычерчивались на покинутой им стороне улицы. И всё: за его спиной и прямо перед ним на многие сотни метров протягивалась пустыня, упираясь в проулок, за которым располагался какой-то институт. И лишь со стороны проспекта Вернадского, где в палатках сидели бойцы спецназа, горели огни, так же безучастно далеко – огни жилых строений. Убогие коробки человеческих обиталищ целиком, без малого исключения, освещались в этот поздний час светом люстр и бра, светильников и торшеров; находившиеся там, за пятнами окон, люди, ставшие невольными свидетелями затянувшейся драмы, никак не могли оторваться от вида тёмной улицы и едва заметного в ночной полумгле ресторана. Или сравнивали этот унылый вид с тем, что транслировало телевидение. И узнав, что доктор Мэлий отправился на переговоры, возможно, пытались выискать в бинокль его одинокую фигуру на фоне пустыря.