Окно в Полночь

Он хмуро кивнул и углубился в правку, а я взялась за вычитку. Так, свинокомплекс, дотации, инфляция, обещания мэра — о том, что все будет хорошо, рост наркомании, реклама нанопротезов, патологическая школьная безграмотность, рост цен на гречку, заявления губернатора — о том, что все будет еще лучше, чем говорит мэр… Темная сутулая фигура стоит в тесном коридоре и пишет на пыльных стенах что-то… Я моргнула. Тьфу. И причем тут бройлеры, с чего вдруг такая ассоциация?.. Ага, инновации, будь они неладны, снова мэр, когда ж он кончится, ликвидация ОПГ… Буквы ложатся на стену сияющей вязью, и коридор сужается, тонет в тусклом тумане. И наливаются светом слова, когда писец ставит точку в предложении и отступает от стены на шаг, поводя затекшими плечами.

Я внутренне застонала. Невозможно работать… Муз отсалютовал мне рюмкой и вредно хихикнул. Гаденыш. У меня же текст дома, на компе, я специально его на флешку сбрасывать не стала, чтобы соблазна не было!..

— Вась, держи еще полосы.

Угу. Бройлеры, куда ж без вас… Парень из выдумки упрямо мельтешил перед внутренним взором, но я стоически читала городские новости, на автомате расставляя запятые и отлавливая опечатки. Да, опыт не пропьешь. Музу стало скучно пить в одиночестве, и он обиженно перебрался на монитор верстальщика. Валик застучал по клавиатуре еще усерднее, вдохновенно внося правки. Музы — они такие, стимулирующие… Ничего, дома поговорим. И о том, как мешать рабочему процессу, и о том, как дезертировать.

— Гриш, сверяемся? — Валик положил на мой стол пухлую стопку полос.

Ненавижу сверку. Тупое занятие. Но необходимое. Мало ли, Валик что-то не внес, Гриша с подписями накосячил… Сидишь с двумя экземплярами будущей газеты и ищешь, что не так.

— Сверяйтесь, — отозвался редактор.

Я мельком глянула на часы. Десять почти. Успеть бы домой к двенадцати. Если именно после полуночи меня настигают провалы в памяти… Не хочу потом слушать небылицы о себе от Валика и шефа. Если я ничего не помню… То чем же я занимаюсь-то ночью?.. Я прикинула оставшийся объем работы. Тридцать полос формата А3 вычитано, сверить и подобрать за Валиком невнесенные ошибки, перечитать заголовки и подписи под фотками — и домой. Еще час работы, не больше. Прежде мы и до двух-трех ночи задерживались со сдачей, а потом в типографии психанули и обозначили дедлайн — до двенадцати, и точка. Опоздаем хоть на пять минут — газета не выйдет в печать.

— Василиса, шустрей, — скомандовал Гриша, пробегая мимо. — Валентин, пятую полосу открой, мы рекламный макет не заменили.

Я взялась за вдумчивую проверку заголовков. «Цены на гречку выросли вдове», «Облуживание по-королевски», «Сосем не тот случай» и «Совращение заводских работников» немного подняли настроение. Впрочем, в моем хит-параде на первом месте уже года два неизменно оставалось шедевральное «Святая вода благотворно воздействует на человеческий оргазм». Журналист, разумеется, писал об «организме», а вот о чем он думал по ходу работы над статьей…

— Гриш, да у тебя все ошибки по Фрейду.

— А ты свою работу работай! — буркнул он, шурша полосами. — А ты, напоминаю, корректор, а не психолог! Так, Валентин, на восьмой, где дырка, фотку поставь…

«Не психолог»… Я вообще-то и не корректор, а писатель. А здесь… Так, чтобы было, на что покушать.

— Игорь опять завтра в позу встанет, что не его фотки берем, а информагентства, — заметил Валик.

— Как встанет, так и сядет, он же не памятник, — отмахнулся Гриша. — Будет знать, как чудить по утрам и ломать имущество организации. На пятнадцатой полосе фотку высветли и рекламу пива замажь.

— Может, лучше денег с них стрясем? — пробормотал друг. — Спецвыпуск накрывается, а премию к Новому году охота…

Я подняла голову и переспросила:

— Спецвыпуск накрывается? А почему я об этом не знаю?

— А потому что в облаках витать меньше надо, — беззлобно отозвался редактор, вдумчиво изучая что-то на валиковом экране. — Рекламы не набрали наши трудоголики. Кризис, видите ли.

— А ты у них чайник реквизируй, — посоветовал Валик, — и печенюшки. И оклад обрежь, чтобы только на процентах сидели. И кризис сразу кончится, и реклама появится.

— Отставить диверсии! — нахмурился Гриша, потер живот и вздохнул: — Но про чайник с печеньем ты верно сказал…

— Грабим? — ухмыльнулся друг.

— Иди, — благословил редактор.

Я, сверяя последнюю полосу, фыркнула:

— На кого теперь валить будете?

— На тебя, — хором заявили «диверсанты».

— А совесть-то в курсе? — усмехнулась я.

— Совесть в деле! — весело отозвался из коридора Валик. — И в доле!

— А-а-пчхи! — согласно чихнул Гриша.