Окно в Полночь

Ауша посмотрела на Игната Матвеевича с подозрением, но промолчала, зато он ухмыльнулся саламандре нагло и довольно. Детский сад — штаны на лямках… Таки делят сферы влияния. На меня.

Двоюродный дед, весело насвистывая, закрыл дверь, а я иронично посмотрела на взъерошенную Аушу:

— Значит, присматриваешь?..

Она независимо вздернула подбородок:

— Что поделать, если я заметная? — и заискрила тьмой.

Строгий офисный прикид скрылся под короткой серебристой шубкой, туфли сменились замшевыми сапожками на километровой шпильке. Длинные распущенные волосы перехватил алый шарф, а скромный дневной макияж стал вечерне-ярким. Я невольно залюбовалась. Потрясающий типаж! Готовый образ. Яркий, броский и с легендой о саламандровой силе. Хоть сейчас главной героиней делай и за книгу садись… И главный герой уже есть, кстати.

— Идем, Васют? Провожу.

Я глянула на Аушу искоса и завистливо вздохнула про себя. Эх… И почему я такая мерзлявая — лишь бы укутаться, и никакой красоты? И не Прекрасная, и не Премудрая — ничего от сказочной тезки не досталось… Нечисть вредная, верно Гриша говорит… Но ничего-ничего, и у нас в Сибири весна иногда бывает. Только вот повода распускаться больше нет, но… В общем, да. Придумаю. Приведу в порядок новую жизнь и отпущу крышу в полет. Ей давно и не сидится, и не лежится, и не стоится. Да и мне тоже.

Я вышла из бизнес-центра и под присмотром Ауши потопала домой. Ничего, ничего… Мы, писатели, не ищем легких путей. Мы любим в гамаке и стоя. И раз выбрал такой путь, раз любишь… Наслаждайся.

Глава 3

«Выбор есть: забить или биться

И сделать следующий ход»

(«Слот»)

Мимо скандала на сей раз пронесло. Почти. Сайел увидел Аушу и возбудился так, что про меня забыл. С минуту саламандры гневно таращились друг на друга, а потом рвануло. И я сразу поспешила скрыться в спальне. Во-первых, они горели и плевались искрами. А во-вторых… Я очень люблю русский язык, но мои гости перещеголяли грузчиков и сапожников вместе взятых. А много хорошего — тоже плохо. М-да, не только таджики и китайцы первым делом осваивают богатый пласт инвективной лексики…

Пока они цапались, я переоделась, помыла руки, покормила кота и поужинала. Час прошел, а эти двое шипели и, похоже, замолкать не собирались. Я вооружилась чашкой чая и пошла наводить мосты. У меня еще дел куча, нефиг отвлекать.

— Так, заткнулись оба!

— Но эта!..

— Но этот!..

— Заткнулись, я сказала! Или идите ругаться на улицу!

— Она весь огонь выпила тогда!.. — возмутился Сайел. — И меня едва не выкачала, и силовые нити перебила! И как бы я тебя от серединного спасал, а, Васюта? Да если бы не эта, я бы раньше опасность учуял и быстрее его…

— Кушать всем хочется! А всех «если бы да кабы» не предусмотреть! Высказался и забыл!

— А он за тобой с рождения должен был присматривать! — «сдала» сородича Ауша. — За тобой и Алевтиной! А он удрал, как только Евдокия умерла и привязка ослабла! Бросил вас с сестрой! Удрал, и к кому? К Игнату под крылышко! — и презрительно глянула на Сайела сверху вниз: — А теперь надоело в грязи валяться, да? Или накосячил так, что только прятаться и остается?!

Ябеды.

— Ну, я бы к Игнату Матвеевичу под крылышко тоже удрала, — заметила я понимающе. — Он так обаятельно, искренне и доброжелательно охмуряет… Мне понравилось. Удрала бы, да. С удовольствием. Только вот принципы… — и сурово посмотрела на черную саламандру: — Высказалась и забыла!

— Но… — начали оба.

— Вон! — у меня лопнуло терпение. — Оба! Или из дома, или в спячку, или куда хотите! До полуночи — два часа, и я не собираюсь растаскивать вас по углам! И спать под ваши маты — тоже!

Рядом с пылающими сущностями я выглядела, прямо скажем, несолидно, но у меня было другое преимущество — своя территория. И кот. Баюн группой поддержки сидел рядом, задрав морду, и укоризненно шипел на саламандров. Те попыхтели, но заткнулись. Ауша, сухо попрощавшись, ушла сквозь дверь, а Сайел устремился к подсвечнику. А я — в постель. Нужно обдумать информацию… Но вместо размышлений, едва завернулась в одеяло, вырубилась. Чтобы проснуться от тихого шепота. Опять Валик?..

— Нет-нет, видно… нет… видно… а не должно… нет… не должно… — тихий женский смешок, и полубезумное: — Нет-нет-нет… — крадущиеся шаги по комнате и скрип передвигаемой мебели. — Нет, не то… Опять… Вот здесь… Да! Место!.. — и вновь довольный смешок: — Никто!.. Никто не поймет!.. Не увидит!.. Не узнает!.. Я там была!.. Но никто… Никто! — и снова тихий смех.