Окно выходит в белые деревья...

«Я комнату снимаю на Сущевской…»

Я комнату снимаю на Сущевской.
Успел я одиночеством пресытиться,
и перемены никакой существенной
в квартирном положенье не предвидится.
Стучит,
             стучит моя машинка пишущая,
а за стеной соседка,
                                         мужа пичкающая,
внушает ему сыто без конца,
что надо бы давно женить жильца.
А ты,
             ты где-то,
                                как в другой Галактике,
и кто-то тебя под руку галантненько
ведет —
                ну и пускай себе ведет.
Он — тот, кто надо,
                                  ибо он — не тот.
Воюю.
              Воевать — в крови моей.
Но, возвращаясь поздней ночью,
                                                                   вижу я,
что только кошка черно-бело-рыжая
меня встречает у моих дверей.
Я молока ей в блюдечко даю,
смотрю,
               и в этом странном положенье
одержанная час назад в бою
мне кажется победа пораженьем.

Но если побежден, как на беду,

уже взаправду,
                          но не чьей-то смелостью,
а чьей-то просто тупостью и мелкостью, —
куда иду?
                   Я к матери иду.

Здесь надо мной не учиняют суд,

а наливают мне в тарелку суп.
Здесь не поймут стихов моих превратно,
а если и ворчат —
                                     ворчат приятно.

Я в суп поглубже ложкою вникаю,

нравоученьям маминым внимаю,
киваю удрученной головой,
но чувствую —
                        я все-таки живой.

И мысли облегченные скользят,

и губы шепчут детские обеты,
и мучившее час тому назад
мне пораженье кажется победой.

1959

«Не важно — есть ли у тебя преследователи…»

В. Барласу

Не важно —
                   есть ли у тебя преследователи,
а важно —
                   есть ли у тебя последователи.
Что стоит наше слово,
                                         если в нем,
заряженное жаждой пробужденья,
не скрыто семя будущих времен —
священная возможность продолженья?!
Твори, художник,
                           мужествуй,
                                                гори
и говори!
               Да будет слово явлено,
простое и великое,
                                 как яблоко —
с началом яблонь будущих внутри!

23-24 февраля 1959

«Когда взошло твое лицо…»

Когда взошло твое лицо
над жизнью скомканной моею,
вначале понял я лишь то,
как скудно все, что я имею.

Но рощи, реки и моря оно

особо осветило
и в краски мира посвятило
непосвященного меня.

Я так боюсь, я так боюсь

конца нежданного восхода,
конца открытий, слез, восторга,
но с этим страхом не борюсь.

Я понимаю — этот страх

и есть любовь. Его лелею,
хотя лелеять не умею,
своей любви небрежный страж.

Я страхом этим взят в кольцо.

Мгновенья эти — знаю — кратки,
и для меня исчезнут краски,
когда зайдет твое лицо…

1960

ЗАКЛИНАНИЕ