Окно выходит в белые деревья...

Лежу, зажмурившись,
                              в пустынном номере,
а боль горчайшая,
                                  а боль сладчайшая.
Меня, наверное,
                              внизу там поняли —
ну не иначе же,
                         ну не случайно же.
Оттуда, снизу,
                             дыханьем сосен
из окон
                  маленького ресторана
восходит,
                    вздрагивая,
                                         песня Сольвейг.
Восходит призрачно,
                                 восходит странно.
Она из снега,
                     она из солнца.
Не прекращайте —
                                  прошу я очень!
Всю ночь играйте мне
                                          песню Сольвейг.
Все мои ночи!
                              Все мои ночи!
Она из снега…
                            Она из солнца…
Пусть неумело
                               и пусть несмело
всю жизнь играют мне
                                           песню Сольвейг —
ведь даже лучше,
                                что неумело.
Когда умру я, —
                              а ведь умру я,
а ведь умру я —
                                  уж так придется,
с такой застенчивостью
                                           себя даруя,
пусть и под землю
                                    она пробьется.
Она из снега…
                              Она из солнца…
Пусть, заглушая все взрывы,
                                                        бури,
всю смерть играют мне
                                           песню Сольвейг,
но это смертью
                                  уже не будет.

1960

Тбилиси

«Мне говорят — ты смелый человек…»

Мне говорят —
                                ты смелый человек.
Неправда.
                     Никогда я не был смелым.
Считал я просто недостойным делом
унизиться до трусости коллег.
Устоев никаких не потрясал.

Смеялся просто над фальшивым,

                                                            дутым.
Писал стихи.
                      Доносов не писал.
И говорить старался все, что думал.

Да,

           защищал талантливых людей.
Клеймил бездарных,
                                     лезущих в писатели.
Но делать это, в общем, обязательно,
а мне твердят о смелости моей.

О, вспомнят с чувством горького стыда

потомки наши,
                          расправляясь с мерзостью,
то время
                   очень странное,
                                                   когда
простую честность
                                    называли смелостью!

1960

ПЕРВАЯ МАШИНИСТКА

Т. С. Малиновской