Окно выходит в белые деревья...

В граде Харькове —
                                           град.
Крупен град,
                        как виноград.
Он танцует у оград
пританцо-вы-вает!
Он шустёр и шаловат,
и сам черт ему не брат.
В губы градины летят —
леденцовые!
Града стукот,
                      града цокот
по зальделой мостовой.
Деревянный круглый цоколь
покидает постовой.
Постовой,
                    постовой,
а дорожит головой!
Вот блатной мордастый жлоб
жмется к магазинчику.
Град
            ему
                        как вдарит в лоб —
сбил малокозырочку!
А вот шагает в гости попик.
Поиграть идет он в покер.
Град
            как
                   попику поддаст!
И совсем беспомощно
попик прячется в подъезд
«Общества безбожников».
А вот бежит филологичка.
Град шибает здорово!
Совершенно алогично
вдруг косынку сдергивает.
Пляшут чертики в глазах,
пляшут,
           как на празднике,
и сверкают в волосах
светляками — градинки.
Человек в универмаге
приобрел китайский таз.
На тазу у него маки…
Вдруг по тазу
                       град
                                как даст!!
Таз поет,
               звенит,
                              грохочет.
Человек идет,
                           хохочет.
Град игрив,
                    задирист,
                                        буен.
Еще раз!
                   Еще раз!
Таз играет,
                    словно бубен,
хоть иди —
                     пляши под таз!
Град идет!
                      Град!
                                   Град!
Град, давай!
                        Тебе я рад!
Все, кто молод,
                               граду рады —
пусть сильней хоть во сто крат!
Через разные преграды
я иду вперед сквозь град,
град насмешек,
                                сплетен хитрых,
что летят со всех сторон…
Град опасен лишь для хилых,
а для сильных — нужен он!
Град не грусть,
                               а град —
                                                награда
не боящимся преград.
Улыбаться надо граду,
чтобы радостью был град!
Град, давай!..

1960

Харьков

«Людей неинтересных в мире нет…»

С. Преображенскому

Людей неинтересных в мире нет
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил

и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.

Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,

с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,

машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.

Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,

что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди… Их не возвратить.

Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

18 Февраля 1961

Бакуриани

«Я не сдаюсь, но все-таки сдаю…»