Око Бога

— Я вижу их только раз или два в год, на рынке. Но да, я могу послать им весточку. Я знаю, посланник может спокойно проехать в село.

— Жители любят своего принца?

Улыбка Ольги была кривой.

— Только настолько, насколько нужно, чтобы сохранить свою жизнь. Владимир был добрее, и вы видели, как он относился к своим подданным. И моя семья не единственная, которую разрушил Иван.

— Ты думаешь, что, если мы нападем, деревенские жители нам помогут.

Голос Вали выражал и понимание, и восхищение. Он откинулся назад и посмотрел куда-то в пространство. Бренна знала, что он обдумывает план.

— Да. Мы подождем, пока весточка Ольги дойдет до деревни. Тогда мы ударим. Возможно, он ждет нас, но не ожидает, что его собственные люди вдруг станут бороться против него.

— Хорошо, Бренна. Я расскажу все другим, — он снова наклонился вперед и взял ее руки. — Но ты не можешь сражаться. Мне жаль.

— Я понимаю.

Вот, что она сказала. Но она могла бороться. Она сможет. Чтобы подготовить весточку для деревенских жителей и передать ее, и узнать ответ, потребуется время. Это займет дни. Она успеет окрепнуть. Ей хватит времени, чтобы вернуть свои силы.

И она хотела посмотреть этим людям в глаза.

Вот что она имела в виду, когда сказала, что понимает.

Что она будет бороться. Что их сын будет отмщен.

oOo

Бренна была в постели, когда Вали пришел снова. Она заставила себя оставаться в вертикальном положении в течение большей части дня, и отпихнула Ольгу прочь, когда та попыталась помочь ей идти. Теперь она почти дрожала от боли и усталости, и едва не плакала, когда легла и позволила себе расслабиться, но это не имело значения.

Дни ее беспомощности закончились. Бренна была воином, и скоро будет готова к бою.

Вали стащил тунику и скользнул под пушнину к ней. Он оперся на локоть, чтобы поцеловать ее в лоб и пощекотать щетиной щек ее гладкую кожу.

— Им нравится твоя идея. Мы подготовим сообщение для жителей завтра или послезавтра.

Она улыбнулась.

— Это хорошо.

— Да. Бездействие сводило меня с ума. Я клянусь своим топором, Бренна. Иван заплатит. Верь мне.

— Я верю.

Бренна верила ему, и она верила, что будет с ним. Она знала, что пока говорить об этом не стоит. Вали никогда не согласится, он не поверит, что она к тому моменту будет достаточно сильной, и здесь и сейчас он будет прав.

Но она будет достаточно сильной. Даже если сражение будет завтра, она заставит себя собраться с силами. Если она умрет, то она умрет, сражаясь против человека, который забрал ее ребенка.

— Ты бледная сегодня, Бренна. Снова слабость?

— Нет. Только устала.

Он поцеловал ее в щеку.

— Тогда мы не будем говорить. Давай спать.

Она поймала его за плечо, прежде чем он успел отвернуться. С момента, как она потеряла ребенка, Вали относился к ней с нежностью и лаской. Но не как муж. Даже лежа рядом с ней ночью в постели, голым, он сохранял дистанцию между ними. И она чувствовала себя одинокой.

— Вали, Поцелуй меня.

Он нахмурился.

— Бренна, ты все еще кровоточишь. И грудь… Ольга сказала…

Она прервала его нетерпеливым вздохом.

— Я знаю, что сказала Ольга. Я не имею в виду тебя внутри меня. Но ты не хочешь меня поцеловать? Ты больше не хочешь меня?

Он издал странный звук, и Бренна не сразу поняла, что это был смех.

— Да, любовь моя, я хочу тебя. Я хочу тебя просто невыносимо. Даже когда мое сердце разбито на осколки, я хочу тебя. Увидев тебя у огня сегодня, я едва не задохнулся от желания.

Он взял ее за руку, вытащил ее из-под шкуры и опустил ее вниз к своему орудию, горячему плотному и жесткому.

— Я хочу тебя и сейчас. Но я не зверь. Я буду держаться подальше, пока ты не исцелишься, пока ты не будешь готова.

Она коснулась его рукой, и он застонал и остановил ее.

— Ты относишься ко мне с такой заботой, что я чувствую себя одиноко. Я боюсь показать, что мне грустно от потери ребенка, потому что ты злишься и уходишь. Я боюсь показать, что я устала, потому что ты злишься и уходишь. Боюсь показывать слабость, потому что ты злишься и уходишь.

— Это правда, гнев сидит во мне. Он мучает меня. Но я не злюсь на тебя, Бренна. Боги, нет.

— Я знаю. Ты злишься на то, что случилось, на тех, кто это сделал. Ты пытаешься скрывать это от меня. Я понимаю. Но ты уходишь, и я остаюсь одна, грущу, обижаюсь, чувствую себя истощенной. Я была одинока всю жизнь, Вали. Я думала, там, где любовь, одиночества нет.

В его ярко-синих глазах горели шок и сожаление, и любовь.

— Прости меня.

Она подняла руку и погладила его бороду.

— Пожалуйста, Поцелуй меня.

Он приоткрыл рот и скользнул своим языком к ее языку впервые с того ясного утра, когда все еще было хорошо. Она коснулась отметинки на его языке, и он застонал, как всегда. Бренна подняла руки, игнорируя боль в груди, и схватила его за косу обеими руками.

Он прервал поцелуй, но не отстранился. Нависая над ней, тяжело дыша и глядя на нее своими яркими глазами, он сказал:

— Я люблю тебя.

— И я тебя, — наконец, снова почувствовав тепло любви, Бренна расслабилась и позволила себе отдаться чувствам. — Я хотела бы хоть раз подержать его на руках.

Вали дернулся, как будто она причинила ему боль. Но не ушел.