Око Марены

Вот женщина, в которой столько света,

Друг в непогоду, спутница в борьбе, —
И сразу сердце подсказало: эта,
Да, только эта — луч в твоей судьбе!

В. А. Рождественский

Тут же, рядом с пятном, навзрыд рыдали три женщины. На самом деле их было четыре, даже пять, если считать ту, что лежала, но не голосила только одна из них — та, что держала на своих коленях голову лежащей. Она сухо и отрывисто отдавала какие-то распоряжения, после которых два воина заторопились к брошенным на единственного возницу лошадям и поспешили куда-то прочь, в сторону Твери. Чуть погодя с места сорвался еще один и через несколько секунд тоже помчался, но уже в противоположную сторону, по направлению к Торжку.

— Лекарь есть? — крикнул он на ходу, когда поравнялся с санями, где находился Константин, ведьмак и Юрко, но не дождавшись ответа или приняв молчание за отрицание, тут же пустил своего жеребца в галоп.

— А ну-ка, останови, — хлопнул Константин по плечу Юрка, едва они поравнялись со стоящим поездом, и предложил Маньяку: — А пойдем-ка поглядим, что там у них стряслось. Заодно и кости разомнем малость, а то затекли уже.

— Я сразу всем глаза отвести не сумею, — предупредил ведьмак с неодобрением к такому пустому любопытству князя.

— Волков бояться… — беззаботно махнул в ответ на это рукой Константин и легко выпрыгнул из саней.

Один из оставшихся воинов некоторое время пристально всматривался в приближающихся к ним путников, но у них не было никакого оружия, и это успокоило его.

Едва Константин подошел поближе, как сразу понял, что именно стряслось. Сработал самый обыкновенный закон подлости. Часть поезда ближе к вечеру укатила вперед, чтобы успеть все приготовить для предстоящего ночлега. Барышни притормозили, чтобы сходить кое-куда в лесок. И все бы ничего, но на обратном пути, уже возвращаясь из леса, одна из них — самая молодая и игривая — мимоходом зацепилась своей шубкой за толстую ветвь высохшего лесного великана, которому, для того чтобы рухнуть, хватило и этой малости. Время у девицы было, но вместо того чтобы метнуться в сторону — все равно в какую, — она стояла и смотрела, как могучий титан начинает валиться на нее, с треском вытягивая из земли свои полусгнившие корни. Лишь в самый последний момент ее инстинкт самосохранения все-таки сработал, подтолкнув свою хозяйку, но было уже поздно, и левая нога ее оказалась прочно придавлена рухнувшим дубом.

Весь снег вокруг девки был к тому времени, когда подошли Константин с ведьмаком, даже не ярко-алым, а темно-бурым, почти черным от запекшейся крови. Единственное, что удалось сделать властной молодке, продолжавшей держать голову несчастной на своих коленях, так это перетянуть ей ногу собственным цветастым платком, чтобы остановить кровотечение. Да еще она успела отправить людей за подмогой — кого в Тверь, кого в Торжок. Сами же приподнять хоть малость сухого великана, чтобы освободить ногу, они так и не сумели — сил для этого у них не хватило.

— Топор-то хоть есть? — флегматично поинтересовался у одного из воинов подошедший следом за Константином и ведьмаком Юрко.

Тот некоторое время обалдело смотрел на парня, потом до него наконец-то дошло, что у него спрашивают, и он побежал к саням. Мигом обернувшись, он победно протянул здоровяку топор. Охотник деловито проверил большим пальцем руки его заточку, недовольно сморщился и направился в лес, бурча вполголоса, что хозяин топора просто пирожок без никто. Этой странной присказкой он вообще пользовался довольно-таки часто, когда бывал чем-то недоволен. Какое-то время вдали раздавались глухие удары топора, и вскоре из леса появился кандидат в рязанскую дружину. В руках он держал топор, а под мышкой пяток увесистых жердин толщиной с руку и длиной метра три каждая.

— Ты иди сюда, а ты сюда, — принялся он споро расставлять оставшихся воинов, заодно задействовав и Маньяка. Все охотно подчинялись. На Константина жердины не хватило, и князю оставалось только наблюдать, как под руководством Юрка, действуя жердинами, будто домкратами, мужики мало-помалу стали сдвигать повалившийся дуб. Однако вместе с деревом, намертво им прижатая, двигалась и нога девушки. Покойник никак не хотел отпускать свою последнюю жертву.

Тогда Юрко попытался сменить тактику, пытаясь с помощью тех же жердин-домкратов приподнять великана настолько, чтобы можно было вытащить ногу. Поначалу все шло хорошо, но затем треснула и сломалась одна жердь, почти сразу следом за ней другая, и все опять застопорилось.

Один из воинов заикнулся было, что надо бы снова сбегать быстренько в лес, чтобы нарубить новых, но вместо этого Юрко мрачно посмотрел на советчика, ухватился за уже приподнятый слегка конец и, пыхтя, взвалил его себе на плечо. Затем он, покраснев от натуги, принялся мелкими шажками перемещаться вдоль ствола, пока над ногой несчастной девушки не образовался небольшой просвет и ее наконец удалось извлечь из страшного капкана.