Околдованная

Герцог Ланди пригласил сестру на прогулку. Они шли не разбирая дороги, пока не забрели на фамильное кладбище, где покоились их родные, а также верные слуги. Чарли присел на мраморную скамью у могил Скай О’Малли и ее мужа Адама де Мариско и жестом пригласил сестру присоединиться. Несколько минут прошло в молчании.

– Можешь все отрицать, – наконец вымолвил Чарли, – но мы с мамой видим, как ты страдаешь. Что с тобой, Отем?

– У меня ничего нет, – грустно призналась она. – Ни дома. Ни жизни. Вообще ничего. Шермон принадлежит Мадди. Я не знаю даже, хочу ли вернуться во Францию, хотя рано или поздно придется везти туда дочерей. Я совсем одна, Чарли. Совсем.

Чарли не знал, то ли смеяться, то ли плакать. И хотя понимал причину тоски, завладевшей сестрой, все же не мог не признать, что ей в чем-то очень повезло. Когда умер Себастьян, на ее плечи легли заботы о немалом хозяйстве, не говоря уже о воспитании осиротевшей дочери. Потом появился король, полный решимости сделать ее своей любовницей. Так она родила вторую дочь. Все эти пять лет у нее просто не было времени для скорби и возможностей подумать о себе самой. Несмотря на помощь и любовь матери, напряжение оказалось слишком велико. В отличие от упрямой Индии, в которой всегда была развита авантюрная жилка, и от практичной решительной Фортейн у Отем попросту не оказалось жизненного опыта, чтобы найти себя. Но несомненно, она сильна духом и выживет в любых обстоятельствах. Сейчас у нее тяжело на сердце. В таком меланхоличном настроении она не видит в жизни ничего хорошего, и пребывание в Королевском Молверне только усугубит это состояние.

– Ты едешь со мной ко двору, – объявил Чарли.

– Что? – ахнула Отем. Должно быть, она ослышалась!

– Ты едешь со мной ко двору, – повторил он.

– Но дети… – запротестовала Отем.

– Пусть мама, Мари, Жизель и целый дом слуг присматривают за ними, балуют, ухаживают, кудахчут и тому подобное. Тебе требуются веселье и смена декораций. Где найти такое, как не при дворе кузена Чарли! Кроме того, госпожа маркиза, вы ни разу там не побывали. Подумать только, ни разу в свои неполные двадцать девять лет! Позор!

– Но двора в Англии попросту не было, – возразила Отем.

– Зато теперь есть, – объявил он и, вскочив со скамьи, поднял сестру и закружил в танце.

– Я только что отпраздновал сорок восьмой день рождения, сестричка, и помню дворы моего деда короля Якова и дяди Карла I. Маскарады, танцы, музыка и смех… Изумительные наряды и развлечения с утра до вечера. Потом пришли эти чопорные пуритане вместе с проклятым Кромвелем, и все кончилось. Зато теперь прошлое вернулось, сестрица! Я отвезу тебя туда и представлю королю и самым знатным придворным. Может, ты наконец найдешь себе мужа? – засмеялся Чарли и, отдуваясь, рухнул на скамью.

Отем со смехом повалилась ему на колени. Ей давно не было так хорошо.

– Что ж, так и быть, поеду с тобой. Я всегда мечтала побывать при дворе, хотя бы разочек! Однако в душе я все равно остаюсь провинциальной серой мышкой. Жаль, что не пошла в нее. – Она показала на могилу леди де Мариско.

– Другой такой просто нет на свете, – вздохнул Чарли.

– Ты помнишь ее? – удивилась Отем. – Впрочем, конечно… сколько лет тебе было, когда она умерла?

– Тринадцать. Она была бы рада, что ты согласилась. Наша прабабка никогда не сидела на месте. Всегда искала новых приключений, с любопытством ждала, что подарит ей завтрашний день.

– Когда мы отправляемся? – осведомилась Отем.

– Сколько времени уйдет у твоих горничных на то, чтобы уложить весь твой роскошный французский гардероб? – хмыкнул Чарлз.

– Откуда мне знать? И потом, понятия не имею, что носят при дворе? Кроме того, где мы будем жить?

– У меня апартаменты в Уайтхолле, – сообщил Чарли. – Можешь остановиться там или в Гринвуде, мамином доме.

– Лучше уж там, чем во дворце, – смущенно пробормотала Отем, вставая. – Пойдем, братец. Спросим у мамы, что мне понадобится и как долго продлятся сборы.

Жасмин пришла в восторг, узнав, что сын умудрился излечить меланхолию Отем. Рохана и Торамалли, услышав новости, немедленно принялись наставлять Лили и Оран, как складывать платья. Жасмин велела принести шкатулки со своими сказочными драгоценностями и стала выбирать подходящие украшения.

– О, мама, позволь мне поносить твои рубины! – взмолилась Отем. – Пожалуйста! Они мои самые любимые!

– «Слезы Кали». Колье и серьги, – кивнула мать. – Они так называются, и я дарю их тебе, дорогая. Я отдала изумруды Фортейн, хотя сомневаюсь, что в Новом Свете ей представится случай их надеть. Индия получила сапфиры. Ах, какие у меня были великолепные сапфиры, верно, Адали?

– Что и говорить, моя принцесса, – согласился старик, – но те, что остались, не хуже.

– О нет. «Звезды Кашмира» – самые ослепительные камни, но я рада, что они у Индии. – Герцогиня выбрала алый бархатный мешочек и протянула дочери. – Твои рубины, дорогая. Пусть они принесут тебе счастье. Я всегда любила драгоценности. Так… что еще? – Она продолжала рыться в шкатулках под восхищенным взглядом Отем.