Околдованная

– Почему ты не одета? Я написала тебе о вечеринке несколько часов назад!

– Потому что это небезопасно, – медленно говорю я.

Прошло три ночи с тех пор, как я нашла Андреа, ведьму, которую убили в лесу. Она не принадлежала ни к какому Ковену, просто шла мимо.

Однако имя ее будет выжжено в моей памяти до тех пор, пока моя магия не заберет его.

Сибил фыркает.

– Ты кого-нибудь видела, когда спускалась сюда? – спрашивает она ни с того ни с сего.

Я хмурюсь:

– А какое это имеет отношение к чему бы то ни было?

– Видела? – настаивает она.

Качаю головой.

– Может, слышала кого, когда шла по дому?

Хмурюсь сильнее:

– Что вообще…

– Все наши соседки уже на вечеринке, которая проводится, да, в Вечном лесу, на территории ликантропов, и – да, мир – опасное место, но мир всегда был опасным местом для ведьм, Селена.

Остальные ведьмы уже в лесу? У меня леденеет кровь. Почему никто больше не принимает происходящее всерьез?

А Сибил продолжает:

– Стая Марин патрулирует чащу, а старшие ведьмы Ковена завесили участок защитными чарами. Кто бы ни убивал ведьм, он никому больше не причинит вреда, не уведомив об этом весь Ковен и оборотней в придачу. Кроме того, – небрежно добавляет она, – говорят, тех женщин убили не в лесу, а просто перенесли туда.

Меня пробирает дрожь.

Как будто от этого легче.

– И ты собираешься идти через лес в одиночестве? – спрашиваю Сибил.

– Богиня, Селена, я собиралась идти через лес с тобой, но, если ты не идешь, я могу найти и другую ведьму.

Скорее ад замерзнет, чем я позволю своей лучшей подруге углубиться в чащу с какой-то случайной соседкой, которая и не подумает присматривать за ней так, как я.

Даже если в процессе меня прикончат.

Тяжко вздыхаю:

– Ладно, – говорю, – я пойду с тобой, но только если в своем желании напиться и потрахаться не будешь нарываться и не позволишь себя убить.

Сибил возбужденно взвизгивает:

– Ты не пожалеешь!

Сильно сомневаюсь.

* * *

– Чертовски уверена, что люди, которые изобрели каблуки, были поклонниками пыток водой, «железных дев» и испанской инквизиции, – бормочу я, натягивая высокие сапоги, принадлежащие Сибил. На мне темно-синее мини-платье с большущими рукавами-фонариками. – А я – неудачница, которая их носит, чтобы пить дешевое пойло и принимать скверные решения.

– Богиня! Селена, отключи-ка свою внутреннюю восьмидесятидвухлетнюю старуху и расслабься чуток.

Корча гримасу, натягиваю второй сапог.

– Моя внутренняя восьмидесятидвухлетняя старуха кое-что понимает, – парирую я.

– Ты что, не хочешь увидеть территорию оборотней?

Не особо.

– Кроме того, Кейн собирается там быть…

Издаю стон.

– Ради любви нашей Богини, пожалуйста, прекрати напоминать мне о Кейне.

– Только если пойдешь. А если нет, я найду его и расскажу, что ты дико влюблена в него – и хочешь от него маленьких волчат.

В ужасе смотрю на подругу:

– Сибил!

Может, когда-то это и было правдой. А теперь, когда я закрываю глаза, передо мной возникает совсем другое лицо. От которого желудок мой скручивает от страха и желания разом.

Сибил хихикает: вся из себя такая злодейская ведьма.

– Ты этого не сделаешь, – говорю.

– Нет, но только потому, что ты идешь.

Сибил заплетает мне маленькие косички у висков и закрепляет их заколками в форме бабочек. Бормочет какое-то заклинание, и, глянув в зеркало, я вижу, как крылья моих заколок трепещут, складываются и расправляются, совсем как настоящие.

Мы поправляем друг другу макияж и выходим из дома. Пересекаем кампус, минуя огромную стеклянную оранжерею, все еще освещенную, несмотря на поздний час. Фонари заливают территорию золотистым светом, но едва мы оказываемся за границей леса, нас поглощают тени.

– Скверная идея, Сибил, – говорю я, опасливо озираясь.

Вокруг чернеют деревья, а мой фамильяр, как назло, сегодня где-то охотится, а не шествует рядом со мной. А ведь ничто так не помогает девушке чувствовать себя в безопасности, как пантера-телохранитель.

Сибил наклоняется, с корнем вырывает какой-то сорняк. Шепчет над ним, и растение усыхает и скрючивается на наших глазах, а в руках Сибил вырастает шар бледно-зеленого пламени. Сибил дует на него, и шар плывет перед нами, освещая дорогу. Подруга же, словно спохватившись, роняет засохший сорняк.

Пристально смотрю на нее:

– Знаешь, ты и вправду необыкновенная.

Я горжусь ей, своей подругой, которая однажды изменит мир.

– О-о-о-о, – Сибил толкает меня плечом. – Как и ты, Селена.

Принимаю ее слова близко к сердцу и даже позволяю себе поверить им. Когда потери памяти кажутся мне невыносимыми, когда они мешают мне делать то, что другие ведьмы считают само собой разумеющимся, я, бывает, сомневаюсь в собственных способностях. А слова подруги – еще одно напоминание о том, что надо бы послать мою неуверенность к черту.

Сибил берет меня под руку:

– Дикая чаща, правда? – говорит она. – Вспомни только, что рассказывают об этих лесах.

Пристально смотрю на нее:

– В смысле, что тут убивают ведьм?

– Богиня. – Сибил закатывает глаза. – История Вечного леса включает в себя отнюдь не только недавние убийства. – Она поворачивается ко мне. – Ты слышала о ведьмах, помеченных во время Священной Седмицы?