Околдованная

Милостивая Богиня, он жив. Облегчение разливается по моим венам.

Делаю еще несколько шагов назад; мне нужно, нужно вернуться к ликантропу!

Лицо Мемнона каменеет, взгляд становится ледяным.

Он кивает в направлении Кейна, и я чувствую исходящие от колдуна волны угрозы.

– Est amage, мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не прикончить этого волка на месте. Коснешься мальчишки – и он умрет. Медленно. То же самое относится к каждому, кто вздумает ухлестывать за тобой, маленькая ведьма. Понятно?

Я вскидываю подбородок, не желая, чтобы меня запугивали:

– Я буду делать все, что пожелаю. Сейчас не Темные века, Мемнон.

Глаза колдуна вспыхивают, сила его рвется на поверхность вместе с нарастающим возбуждением.

– Не Темные, – соглашается он.

Мне приходится скрывать удивление: он понял, что я имела в виду.

– Но и я не современный человек, – продолжает он. – Я убивал и за гораздо меньшее и с радостью сделаю это снова – из-за тебя.

Хмуро смотрю на него; моя магия разворачивается и вырывается наружу вместе с раздражением.

Взгляд его скользит по моим губам, как будто он и впрямь подумывает поцеловать меня.

– Скоро увидимся, Императрица, – говорит наконец Мемнон, отступая. – А до тех пор – сладких снов.

Он разворачивается и уходит прочь, в темный лес, окруженный буйными клубами своей магии.

Глава 25

Едва он исчезает из виду, бросаюсь назад, к дому, и Нерон следует за мной по пятам.

Я больше не слышала голос Кейна, и, хотя я и убедилась в том, что он пережил падение, нынешняя тишина меня пугает.

Добираюсь до края леса, вижу за деревьями общежитие – и давлюсь криком, когда взгляд мой падает на темнеющее на лужайке тело Кейна. Ликантроп лежит на том самом месте, куда швырнул его Мемнон, – и не похоже, чтобы оборотень шевелился.

Кидаюсь к нему, падаю на колени, Нерон тоже приближается.

Кейн лежит на боку, глаза его закрыты.

– Кейн? – зову я. – Кейн?

Он не отвечает.

Кладу руки ему на грудь, не утруждая себя проверкой пульса или новой попыткой докричаться до него. Если только оборотня еще можно спасти, то, что я собираюсь сделать, должно сработать.

Закрыв глаза, призываю свою магию. Я никогда не делала этого раньше, но у меня достаточно силы и решимости, чтобы попробовать.

– Стяни разорванную плоть, срасти сломанные кости, останови кровотечение, излечи раны.

Слова я произношу на сарматском, в них нет рифмы, зато есть сила – сила, пропитанная веками и забвением, что добавляет заклинанию мощи.

Ладони покалывает, и из них сочится густая вязкая магия. Она оседает на коже Кейна, а потом проникает в него.

Я чувствую, как моя сила исцеляет его, но не вижу результата – пока изломанная, словно бы смятая фигура оборотня не расправляется, пугающе напоминая воздушный шарик, который надувают. Страшно даже представить, какие внутренние повреждения могли так сплющить могучее тело.

Кейн кряхтит, когда одна из его ног раскручивается, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не морщиться. Знаю, оборотни привыкли к перестройкам тела, но процесс выглядит ужасно болезненным.

Проходит минута; я тяжело дышу, магия истощает меня. Чувствую покалывающую пульсацию в голове: это уходят воспоминания. И я не хочу и не буду думать, чего стоит мне это исцеление, сколько моментов я потеряла сейчас.

Кейн стонет, потом слабо кашляет и, даже не открывая глаз, хрипло зовет:

– Селена!

Выдыхаю трясущимися губами. Мое облегчение практически осязаемо.

– Я здесь, Кейн, рядом, – успокаивающе говорю я, осторожно глажу его по голове. – Я тебя лечу. Ты упал с большой высоты.

Брови оборотня сходятся к переносице, он с трудом разлепляет веки и, едва увидев меня, тянется к моей руке.

– Ты меня лечишь? – эхом повторяет он.

Сжимаю его руку:

– Да.

Где-то внутри его тела что-то глухо влажно хлюпает – это моя магия что-то там восстанавливает. Кейн тихо рычит: ему больно.

– Прости, – мягко говорю я. – Мне так жаль.

Я прошу прощения не только за боль, которую причиняет ему моя магия, – боль, с которой он справится, если сумеет обернуться и затем исцелиться, – но и за то, что все это случилось с ним из-за меня. Я же знала, с первой нашей встречи знала, что Мемнон представляет угрозу.

Угрозу, с которой я только что целовалась.

Ох, что же со мной не так?

Кейн закрывает глаза.

– Я только хотел знать… – он сглатывает, – …что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке, Кейн. Пока в порядке ты, я тоже буду.

Его пальцы сжимают мои.

Коснешься мальчишки – и он умрет. Медленно.

Глубоко вдыхаю, пытаясь успокоить нервы, потому что я касаюсь мальчишки, и к черту этого колдуна, потому что я буду касаться его, пока ему не станет лучше. Мне хочется разорвать Мемнона пополам. За ту наглость, с которой он угрожал мне.

Веки Кейна трепещут:

– Кто это? Кто на нас напал? – хрипло спрашивает он. – И как тебе удалось уйти?