Окопная правда чеченской войны

— Мы себя уже за людей перестали считать. К скотине относятся лучше, — сдерживая дрожь в голосе, поддержала Катю Валя. — Всю ночь, не давая уснуть, приходили боевики по очереди и требовали своего. Извращались кто как мог. Заставляли делать то, что в голову нормальному человеку и придти не может. И не дай Бог не понравится — сразу начинали бить. Жестоко, хладнокровно, методично. После этого живого места на теле не было. А с утра — на работу: печь хлеб, шить, убирать, стирать, готовить пищу. И если вдруг днем у кого-то появлялось желание — не церемонились. Отводили в блиндаж и… За день по шесть-восемь раз. А сами издеваются, оскорбляют, говорят, что им нужны только русские рабы и проститутки, остальных, мол, они убьют. Русских за женщин они не считают. У них свои женщины, а мы… Иначе к нам и не относились. Что хотели, то с нами и делали. Кормили по настроению. Наготовишь им, накроешь, а они посадят рядом с собой за стол, едят, а нам запрещают. Смеются, издеваются. И успокаивают — мол, все будет хорошо, скоро отпустят. Сожалеют, что от нас на работе отказались. Сказали, мол, что такие «в списках на числятся». Резюмировали: «Вот так вы им нужны! Плевать на вас русским».

В банде был свой мулла, здоровый мужик лет тридцати. Все время ходил с огромной палкой. Так ему на глаза нельзя было попадаться. Как увидит — заверещит по-своему и бьет этой палкой куда попало. Синяки и опухоли до сих пор не сходят. А Ленке вообще голову пробил. Одному строителю ногу сломал. Его потом убили. Нам разведчики рассказывали, что во время мирных переговоров этот мулла и их старейшина на Коране клялись, что на их территории нет бандитов, заложников и пленных. Врали. Они только друг друга боятся, если у кого-то тейп сильнее. А когда боятся — относятся с уважением.

Восемь месяцев в аду (исповедь заложника)

«Лимонка» №№ 94, 95, 96 июль 1998

Захват

В середине декабря 1996-го года я выехал но Владикавказ для подготовки конференции по проблемам Северного Кавказа. Тогда ко мне обратился молодой человек, который ранее рассказывал, что создал спортивный клуб, около ста членов которого готовы влиться в нашу организацию. Он сказал, что Чечня хочет наладить отношения с Северной Осетией и предложил организовать встречу с Яндарбиевым (тогда он президентом был) и с Удуговым. Договорились: привлечь к участию во встрече членов правительства Осетии. Президент Осетии Галазов решил, что надо налаживать отношения, кто бы ни был в руководстве Чечни, и отправил на переговоры своего советника по правовым вопросам и замминистра внутренних дел. Оказалось, что нас заманили в ловушку, которую подготовили совместно осетинская и чеченская банды. Они считали, что за меня Россия огромные деньги заплатит, а за чиновников — Осетия. Как только мы перешли границу с Чечней, «Урал» перегородил дорогу, откуда-то выскочили человек двадцать с гранатометами и пулеметами, подняли страшный крик, схватили нас, вытащили из машин. Меня ударили в подбородок и прикладом по печени. Забрали все что у нас было: документы, часы, ручки. Нам завязали глаза и связали руки, а потом возили, пока не стемнело. В каком-то лесу нас высадили и объявили, что мы приехали сюда со специальным заданием, а потому через пару дней нас должны расстрелять. Пока же нам пообещали «беседы днем и ночью».

База бандитов находилась в Шалинском районе, близ селения Чержень-юрт. Это бывший пансионат какого-то предприятия. Там осталось несколько полуразрушенных корпусов. Поместили нас в местную тюрьму — комната, окошко, закрытое железным листом, на полу несколько матрасов. С нас сняли одежду и обувь, головные уборы.

На вторую ночь в соседней комнате начались переговоры между группами, организовавшими похищение. За стеной, видимо, делили предполагаемый выкуп. Стоял страшный шум, крики, ругань. Кто-то из нас сказал, что надо залечь на пол. Это нас и спасло. Через несколько минут командир захватившей нас группы (как потом выяснили, его звали Имали Даудов) закричал: «Раз так, мне деньги не нужны!» и, схватив ручной пулемет, забежал в нашу комнату, с криком «Выходи строиться!» от двери выпустил очередь наугад в темноту (была уже ночь). Если б мы стояли, все бы погибли. Тут кто-то схватил его за плечо: «Ладно, хватит». Утром мы увидели, что все стены в дырках.

Через два дня начали вести «беседы», выяснять, какой куш за нас выплатят. Я сказал что у меня у самого денег нет, у родственников тоже. Ну, говорят, все равно получим за тебя столько долларов, сколько сможем взять. Потом мне все время повторяли: «С тобой будет особый разговор. У нас есть приказ Дудаева: расстрелять. Если хотят, чтобы ты живым ушел, за тебя надо заплатить большой куш.»