Окровавленные руки (ЛП)

Он кинул книгу на стол и еще раз усмехнулся, когда громкий удар заставил ее вздрогнуть. Он отошел на несколько шагов назад, скрещивая руки на груди и высокомерно поднимая голову, но Грейнджер выглядела так же самоуверенно, как и он. Он пристально наблюдал за ней, когда она начала перелистывать страницы дрожащими пальцами. За ней действительно было интересно наблюдать. Она нашла нужный раздел, нахмурилась и тут же огорченно расслабилась, в то время как он ловил себя на мысли, что она выглядела очень привлекательно. Закрыв глаза и наклонив голову, Гермиона прошептала одно единственное слово, которое признавало ее поражение.

− Черт.

Драко ухмыльнулся еще шире.

− Что такое, Грейнджер?

− Ничего.

− Что сказано в книге? Когда Министерство было основано?

Поджав губы и закрыв книгу, она начала изучать свои ногти, промямлив ответ себе под нос:

− В тысяча шестьсот двадцать третьем.

− Значит…− произнес он, − я был прав, а ты ошиблась…

− Я бы просто указала…

− Ты, Гермиона Грейджер, ходячая энциклопедия, ошиблась.

Драко показалось, что он услышал ее рычание, и ухмыльнулся еще больше, совсем об этом не волнуясь. Он сделал шаг назад и осмотрел комнату в преувеличенно высокомерном жесте.

− Какого черта ты делаешь? – спросила она.

− Я только что доказал, что Гермиона Грейнджер была не права, − ответил он. − Разве единорог не должен прямо сейчас прискакать галопом в комнату, чтобы поздравить меня, или что-то типа того? Ну или по крайней мере, я ожидаю взрыв конфетти и хор с песней.

− О, честно, ты смешон.

− Смешон, но прав.

− Ты серьезно будешь злорадствовать по этому поводу? Так по-детски?

− Именно.

Из-за красного, взволнованного лица и трясущихся из стороны в сторону рук Грейнджер походила на недовольного ребенка, что позабавило Драко еще больше. Он получал удовольствие от того, что дразнил ее; не злорадным или грязным способом, как это часто бывало в Хогвартсе, а безвредным, смешным методом. И, на самом деле, для него было бы очень легко вернуть те старые привычки и постараться вывести ее из себя, но теперь он изменился. Она тоже изменилась. Но эти изменения были к лучшему. Определенно к лучшему. И тем не менее, она все еще оставалась собой, той самой Грейнджер, которую он знал, а это было здорово.

− Грейнджер, что с тобой случилось? Может, тебе лучше присесть? Или прилечь? Только не мешай моему победному единорогу.

− Ты…ты… − неуклюже сказала Гермиона, все еще с румянцем на щеках, − ты просто…мерзавец!

Он не смог сдержаться и засмеялся − громко, искренне, словно впервые в жизни; расслабленно и с наслаждением. Он открыл глаза и обнаружил, что Грейнджер смотрела на него с любопытством во взгляде; от ее негодования не осталось и следа.

− Что? – удивленно спросил он, все еще посмеиваясь. – Почему ты так на меня смотришь, Грейнджер?

− Просто я… − колебалась она. – Я просто никогда не видела тебя смеющимся или…или даже улыбающимся. Никогда.

Он буквально почувствовал, как все его игривое настроение пропало, и не потому, что его разозлил ее комментарий, а из-за самих слов в целом. Его лицо автоматически приняло настороженное выражение, хотя он этого и не хотел. Когда ты носишь маску так долго, то ты сам становишься этой маской, даже среди людей, которым доверяешь. Особенно среди них, потому что если они видят настоящего тебя и решают, что ты недостаточно хорош, то это, скорее всего, так и есть. Если ты и так им доверял, то почему не должен поверить в их суждение о тебе самом?

Но его маска, очевидно, слетела с его лица, или, может быть, Грейнджер сорвала ее, когда он отвлекся.

В этом мире есть три типа людей: люди, которых ты не хочешь видеть в своей жизни; люди, которых ты хочешь видеть в своей жизни, и люди, которые присутствуют в твоей жизни, несмотря на обстоятельства, расстояние или любые другие возможные факторы. Каким-то образом, − а как именно, он и сам не понимал, − Грейнджер относилась к последней категории. Она была постоянной составляющей, словно дыхание или моргание. Просто рядом. Всегда.

− А знаешь, − продолжила она, обращаясь больше к себе, − это ложь. Я видела, как ты улыбался и смеялся, но это было очень давно. Годы назад. Где-то четвертый курс…или, может, пятый? Так или иначе, это было более десяти лет назад.

− Звучит верно.

− Ты не смеялся больше десяти лет?

Он сглотнул, осматривая ее внимательно сверху вниз. Когда он встретился с ее глазами, его кадык в горле словно подскочил.

− У меня не было для этого причин.

Она погрустнела после его ответа; чуть выдвинула вперед нижнюю губу и нахмурилась. Драко подумал, что, по идее, ее сочувствие должно его раздражать, однако ничего подобного он не чувствовал. Ни капли. Это не было тем снисходительным видом сочувствия, когда ты чувствуешь себя маленьким; ее реакция была теплой и настоящей, какой Грейнджер и сама была. Если бы он был абсолютно честен с самим собой, то это было…здорово − иметь кого-то, кому на тебя не наплевать.

− Тебе стоит попытаться улыбаться намного чаще, − сказала она, заправляя прядь волос за ухо. – Тебе это подходит. Ты выглядишь моложе и намного…ну…привлекательнее, на самом деле.