Окруженные тьмой

Пришелец сел и смотрел на капитана с непонятной улыбкой, а Женевьев как бы и вовсе не видел. Что там, в самом деле, видеть? На ней же не написано, что французский ажан, наоборот, написано, что обычная молодая баба. Это для вас она Софи Марсо, а у него, может, по три штуки таких в каждом лупанарии.

Улыбка гостя раздражала капитана. Не любил он, когда опасные люди улыбаются, это делало их в два раза опаснее. Хотя капитан был полицейским, по жизни он предпочитал ясность, разговор лицом к лицу, прямоту. А судьба угораздила его в следователи. Все эти хитрости, заходы, ловля клиента на слове — противно, но надо. Но противно. Хотя, наверное, он один такой мастодонт остался. Большинство следаков уже давно сидели на простом запугивании да улики подбрасывали, других методов не знали.

Интересно, этот опасный видит, что он, капитан, тоже опасный, что его надо бояться? Или, как и все вокруг, ошибочно считает гуманистом и тюфяком? А ведь на самом деле капитан вовсе не тюфяк.

Просто у него… А что у него? Принципы? Мог капитан Серегин сказать, что у него принципы? Вряд ли, вряд ли. Принципы — они в голове. А у капитана не в голове, а в теле было что-то такое, что мешало ему делать то, что преспокойно делали другие. И наоборот, велело делать то, чего другие не делали. Но если это все само собой выходит, то чем тут гордиться, скажите? Нечем. Ну, он и не гордился.

— Я к Павлу Ивановичу, — сказал гость, видя, что заняться им никто не торопится.

Саша выдержал паузу, включил компьютер. Неплохо сбить с клиента лишний гонор, пусть подергается. Наконец вроде как сжалился.

— Павла Ивановича пока нет, — отвечал хмуро, глядя в экран. — Все, что нужно, можете сказать мне.

Услышав голос капитана, гость переменился в лице. Улыбка его стала шире и, как это ни противно, гораздо симпатичнее. Секунду он, прищурясь, глядел на капитана, потом ни с того ни с сего вдруг ткнул его пальцем в грудь:

— Сашка!

Тот даже опешил слегка — до чего дошло, до какого панибратства. Совсем не уважают человека в погонах, хоть снова «черные маруси» по ночам пускай.

— Сашка, — не унимался пришелец, — Сашка Серегин!

Тут уже и сам капитан вгляделся в эту сильную рожу, в эту опасную улыбку и твердый взгляд — и чуть со стула не упал. Валера? Валерка Михеев! Сколько лет, сколько зим!

Бросились обниматься — не удивляйтесь, дорогая французская мамзель, у диких так принято. Обнимаются — и без всяких извращений притом, а некоторые еще и хлопают друг друга по плечу.

— Ах ты, бродяга… — пришлось объяснять Женевьев, что еще за бродяга такой. — Школьный приятель… Сколько же мы с тобой не виделись?

Да черт его знает, сколько они не виделись, а то и побольше. С ума сойти, время-то как бежит... Вот, Женевьев, познакомьтесь. Это Валера, это Женевьев. Прямым рейсом из Парижа. По обмену опытом, так сказать, ну, и всем остальным, что найдется.

Валера посмотрел на Женевьев с интересом, но руку пожал правильно — крепко, доверительно, без глупых заигрываний. Потом снова повернулся к капитану.

— Значит, по силовой части пошел? Уважаю.

Сашка кивнул: как говорится, не погоны красят человека, а звездочки на погонах… Слово за слово — им было, что спросить друг у друга. Борьбой-то, борьбой занимаешься еще, капитан? Да ну, какая борьба. Возраст уже подпирает. У него теперь одна борьба — с преступностью. И как успехи? Ничего успехи, до полного искоренения остались считанные дни.

Посмеялись.

— Ну, а ты, Валера, чем занят?

У Валеры оказался свой бизнес — охранное предприятие. Называется «Красная жара». Как в кино со Шварценеггером, помнишь? Саша умолк, помрачнел, на самом деле что-то вспоминал. То ли Шварценеггера, то ли что-то еще, такое же печальное.

— Скажи, — спросил вдруг, — это правда, что предприятие твое бандиты держат?

Валера искренне засмеялся. Кто держит — бандиты? Да они сами всех держат за все возможные места. И вообще, сейчас не бандитские времена. Сейчас всем рулят силовые люди, ну, типа Сашки, только звездочки у них побольше. А бандитов нынче не осталось совсем: либо приказали долго жить, либо, опять же, в силовиков перекрасились.

Капитан вроде как успокоился немного… Поинтересовался, зачем Валере Пашка. Тот стал серьезным, пустился в объяснения. История, сказал, вышла чрезвычайно хреновая. Орлы полицейские загребли его заместителя Макса. А парень замечательный, можно даже сказать отличный. Морально устойчив, прекрасный семьянин…

— Беспощаден к врагам рейха? — хмыкнул капитан. После того, как ушла Катя, разговоры про семью почему-то раздражали его.

Валера погрозил ему пальцем, засмеялся, потом опять стал серьезным — рассказывал.