Оксюморон

Когда мы приблизились к широкой лестнице нам на встречу вышла седовласая женщина в форме горничной. В самом центре двора располагался великолепный украшенный изящной лепниной фонтан. Недалеко от фонтана прогуливался огромного вида человек с бесстрастным лицом в чёрной форме. Судя по всем идентификационным признакам – это был охранник. Завидев нас с Марусей, он сделал какое-то движение всем телом. Мускулы его рук при этом, задвигались под кожей как змеи под кайфом.

Немного поодаль от фонтана, возвышалась красивая беседка. То зрелище, которое предстало перед моими глазами, я не мог вообразить в своих самых смелых фантазиях. В беседке в плетённом кресле сидел розовощёкий белокурый мальчик лет десяти в чёрных шортиках и белой рубашке с короткими рукавами. Перед ним на коленях сидел мужичок лет сорока. Перед собой на вытянутых руках мужичок держал полукруглую стеклянную чашку полную грецких орехов. Время от времени мальчик опускал в чашку руку, брал орех, приставлял его к голове мужика и разбивал орех деревянным молотком, который он сжимал в другой руке. Фраза, которую я пишу, это ровно та фраза, которую ты читаешь дорогой читатель.

Кажется, Беккон говорил, что дети заложники нашего успеха. Глядя на этого маленького негодяя, я подумал о том в каком же цинизме нужно было воспитывать ребёнка, и какие примеры должны были пройти у него перед глазами, чтобы к столь юному возрасту из него получилось отъявленное чудовище.

– Судя по дому, с успехом у Викентия Ермолаевича, всё было в полном ажуре, однако ему не откажешь в оригинальности подхода в вопросе воспитания подрастающего поколения. – сказал я обращаясь к Марусе стоявшей рядом.

– Подрастающего поколения говоришь, – усмехнулась моя спутница – звучит неплохо, надо запомнить.

– Я надеюсь, – продолжал я не в силах справится с нахлынувшим гневом – у Викентия Ермолаевича только один сын. А то ещё пара таких, – я ненадолго замолчал подавить в себе желание произнести слово “гадёныш” – отпрысков, и не долго на вилах очутиться всему благородному семейству.

– У Викентия Ермолаевича ещё нет детей, – произнесла Маруся, оставив без внимания мою тираду – и вообще, дорогой мой гость, держите свои пошлые мыслишки при себе. Викентий Ермолаевич, извините что мешаем вам – обратилась она к мальчику.

Тот отвлёкся на секунду и посмотрел в нашу сторону. Мне признаюсь стоило не малых усилий не показать своего изумления.

– У него домашняя челядь в прошлом году взбунтовалась и они убили его отца: главного чиновника по дорогам – прошептала, мне на ухо Маруся.

Я вспомнил дорогу, по которой я въезжал в город и мысленно примкнул к армии недовольных.

– А что потом? – спросил я не громко.

– Что потом, как что потом – переспросила Маруся – что и всегда. Я же говорила тебе на балконе, дома. Побуйствовали и успокоились. Сами то они убогие чего без нас могут.

Пока Маруся говорила всё это с её лица не сходила брезгливая полуулыбка.

– Не мудрено что люди взбунтовались – сказал я, имея ввиду то что я видел несколько минут назад.

– Нет это то как раз мудрено, ибо люди в наших краях бунтуют крайне редко, – сказал Маруся, и добавила – говоря языком торговцев сотовыми телефонами такая опция в их конструкциях не предусмотрена. Если ты думаешь, гость залётный, что та невинная забава, которую Викентий Ермолаевич позволяет себе три раза в день, и которую мы только что видели, может заставить нашу чернь взбунтоваться, то глубоко ошибаешься. Ты ещё не видел скачки, которые устраивает наш уважаемый Вакитка по Воскресеньям, или скажем охоты с загоном.

Вскоре мужичок, чьё лицо заливала кровь, поднялся на ноги, поклонился изобразив при этом на лице крайнюю степень раболепия и удалился сжимая под мышкой чашку до верху заполненную ореховой скорлупой. Вакитка поднялся из кресла, потянулся, затем посмотрел в нашу сторону. После медленно спустившись по ступеням на выложенную кирпичом дорожку он не спеша направился в нашу сторону.

Первым делом он внимательно осмотрел меня с ног до головы. От его взгляда у меня возникло острое желание ощупать свой лоб. Потом малолетний изверг посмотрел на Марусю.

– Марушка, дорогая, как вы? – пролепетал он, при этом галантно поцеловав девице ручку.

– Вашими молитвами благодетель вы наш – с этими словами Маруся наклонилась к мальчугану, который ей едва доставал макушкой до талии и громко чмокнула его в щёку.

– Ну-ну ни к чему всё это – ответил мальчуган при этом как бы не хотя отстраняясь. В прочем делал он это не особенно настойчиво.

– Марушка, вы кажется ко мне по делу.

– Да, – ответила девушка – вот – она кивком головы указала на меня – приехал из Ультей от Оляпы.

– И что старому хрычу надо? – произнёс с усмешкой мальчуган, эти слова он произнёс таким тоном, что мне стоило больших усилий, чтобы удержаться от того, чтобы не влепить ему затрещину.

Я не знаю за кого они тут принимают старика, но я то, я был здесь. Мои то чувства надо тоже принимать в расчёт чёрт бы их подрал.