Оксюморон

Признаюсь, что слушая его рассказ я с большим трудом пытался замедлить стремительное таяние уважения и жалости к этому человеку. Хотя к концу его рассказа я не был уверен в том, что передо мной человек в полном смысле этого слова. Передо мной сидело существо которому, среди homo-сапиенс больше не было места. Кто был виноват в том, что судьба сорвала с него погоны сапиенс, и запуганный растерянный homo так и не нашёл вновь дороги к своему, отнюдь не доброму, стаду.

Признаться по правде, мне было нелегко его слушать а ведь полагалось, так мне во всяком случае казалось в тот момент выражать своё сочувствие. Но сердце наотрез отказывалось его выделять к тому, кто даже не попытался изменить судьбу доверив себя покорно течению. «Там, откуда я, – подумал я с грустью глядя на это исхудалое лицо покрытое щетиной которая колола даже взгляд – таких людей как он бы назвали “не вписавшиеся в новые экономические условия.”»

Мы проговорили ещё примерно с час. Больше он ничего интересного мне не рассказал. В конце нашего разговора он пристально посмотрел на меня и тихо сказал скажите разве такого как я может полюбить красивая добрая женщина? Кто знает Владимир, решился я на робкий комплимент, вы ещё совсем не стары и потом настоящей красоты я вообще встречал довольно мало гораздо больше плохого вкуса. Он грустно улыбнулся. На какое-то время над столом повисла пауза. Наконец подняв голову он произнёс,

– Я надеюсь, что, то, о чём мы с вами говорили, останется между нами. Я могу рассчитывать на вашу порядочность?

Я заверил его что он может быть вполне спокоен. И хотя тогда мне его опасения казались несколько неосновательными что ли, ибо я собирался вскоре покинуть этот город навсегда, сейчас я понимаю, что в моём интересе к обстоятельствам его судьбы всё же имелось нечто не вполне законное. Представь на минуту, читатель, что мы с тобой волею судьбы оказались на его месте, и какой-то незнакомец, хорошо одетый на дорогом автомобиле вдруг ни с того ни с сего вторгается в тот мир, который отделён от него стеной унижения. Разве не насторожился бы ты или я? вот и он насторожился.

Потом я подозвал к себе разносчицу. Простите, но к толстой неопрятной некрасивой бабе слово “официантка” как-то уж очень не подходило, расплатился за выпитое пиво и заказав для моего собеседника, ещё кружку и обед, покинул это заведение навсегда. Усаживаясь в салон своего Мерседеса я чувствовал, что мне не хочется больше здесь оставаться ни дня.

Проезжая последний раз по улицам города Кошкари я думал только о том, как бы по скорее миновать его. Мне вдруг опротивели эти дома, дороги, улицы, наполненные суетливыми людьми. И всё же я не смог отказать себе в удовольствии задержаться ненадолго возле двух объектов – той самой школы, вид которой поразил меня. Я стоял и смотрел на прекрасное здание которое могло стать отправной точкой для будущих прекрасных врачей, учёных, учителей, а ставшее по сути, ещё одним местом где обречённо несут повинность ничего не подозревающие дети, которые теперь носились по двору шумными ватагами за старым мячом. Они, чьи головы будут приспособлены новыми “Вакитками” для раскалывания новых орехов. И неважно как хорошо они выучат на уроках физику химию или алгебру. Это никак не повлияет на господствующий тренд развития. Ведь все эти предметы, по сути есть не что иное, как инструменты, которые будут приумножать блага, которые не битьём так катанием у него отнимет другой. И всё это будет происходить в границах и по правилам, которые для тебя придумают другие. И только история способна намекнуть на какой-либо иной вариант развития событий. Пусть она отдана на откуп в нехорошие руки пусть её трактуют продажные люди пусть она переврана, но только в ней и спрятан ключ от потайной двери за которой…. Возможно это прозвучит несколько высокопарно, но человек, не изучающий историю есть не что иное как высоко квалифицированный раб. Формула человеческой судьбы не меняется на протяжении столетий. “Везде, где есть китайские рабочие, бог посадил бамбук”. Услышал я где-то внутри по-детски нетерпимый, и вместе с тем уверенный голос Вакитки.

– И самое страшное маленький мерзавец заключается в том, – произнёс тихо я – что в данном случае я с тобой абсолютно согласен.

Единственный способ поменять что-то в сложившемся порядке вещей и преодолеть прошлое это осознать его прошлым. Нужно не забывать вырывать молодые побеги бамбука раз уж бог свой выбор сделал. Ведь само по себе прошлое не становится прошлым оно вживается в повседневную ткань жизни и принимает гордый титул “ТРАДИЦИЯ”.

Вторым объектом, возле которого я не на долго остановился была фабрика. Я вылез из машины и устремил свой взгляд на вполне добротные пусть и старые корпуса цехов, и здания поднимающиеся над высоким кирпичным забором. Внутри цехов я подозревал даже есть оборудование. Возможно даже исправное оборудование. Не было в этом месте только одного – желания работать.