Оксюморон

– А у нас тебе делать больше нечего, – продолжала Маруся, таким тоном словно минуту назад я валялся у неё в ногах умоляя оставить меня погостить – понимаешь мне сейчас нужно собираться в клуб, сейчас за мной подруги заехать должны. Не хватало только чтобы они твой драндулет увидели возле моего дома. Мне тогда точно от позора вовек не отмыться. Подойдя к двери она нажала на маленькую кнопку в стене. Спустя мгновение в комнату вошёл всё тот-же старик- водитель. Одет он был вновь в тоже убогое одеяние в котором я увидел его утром. Проводи его в комнату для гостей. –сказала Маруся кивнув в мою сторону. Старик кивнул и низко поклонился. После она повернулась и ушла не прощаясь. Я стоял и слушал, как её высокие каблуки возмущённо выстукивали по плитке дорожки.

Для ночлега мне отвели комнату в другом конце дома. Комната эта была довольно обширной и имела все удобства, которые, как и полагается удобствам в дорогих огромных особняках были довольно неудобными. Сначала я хотел принять душ, но так и не смог разобраться в причудливой системе регуляции температуры воды и в конце концов оставил свою затею. Но в целом если не считать недоразумения с душем я остался вполне удовлетворён. Спать мне предстояло на огромном диване, при виде которого мой уставший организм дал мне ясно понять, что дальше терпеть не намерен. Раздевшись я нырнул под мягкий плед. «Интересно – думал я погружаясь в сладкую бездну сна – выйдет ли завтра эта расфуфыренная лахудра меня проводить?»

ГЛАВА 14

Утром “расфуфыренная лахудра” проводить меня не вышла. Меня разбудил всё тот-же старик. Я с удовольствием принял душ и позавтракал.

Выйдя из дому я нашёл свой мерседес Мерседес чисто вымытым. Он сверкая встречал меня готовый снова пуститься в дорогу. Сев за руль и посмотрев на приборы я увидел, что бак наполнен топливом. На заднем сидении я увидел несколько пакетов.

– Харчи вам в дорогу хозяйка велела, – объяснил старик – да и вот ещё что… чуть было не забыл! – спохватился он.

С этими словами он сунул руку в карман штанов и вынул пачку купюр.

– Это от Викентия Ермолаевича – старик протянул мне пухлый конверт на котором большими буквами детским почерком было написано “ЗА ПОПОЛНЕНИЕ КОЛЛЕКЦИИ”.

В конверте, как я и предполагал, были деньги. Пачка синеватых банкнот в банковской упаковке. Всё это было очень кстати.

– Ну что-же, поблагодари от меня свою хозяйку и Викентия… – помолчав немного я всё же скрепя сердце добавил – Ермолаевича.

Старик кивнул. Конверт с деньгами я убрал в бардачок. Усаживаясь в салон и поворачивая ключ зажигания я снова ощутил пьянящее чувство зовущей дороги.

Выехав со двора я направил Мерседес в сторону трассы. Но после, передумав, я ещё в течении двух часов колесил по улицам города. Люди попадавшиеся мне по пути чётко делились на две категории: очень бедно одетых и одетых очень хорошо. На одной из улиц мне пришлось простоять в пробке добрых сорок минут. Сначала я подумал как истинный Москвич что пробка создана власть имущим. Но мне объяснили, что пробку создала очередная забастовка как бы казать по мягче не очень состоятельной части жителей города. Мне не хочется употреблять по отношению к этим людям слова употреблённого Марусей. На этот раз толпа была куда больше той, что я видел накануне с балкона. А окинув ряд стоявших в пробке автомобилей я нашёл, что кроме моего мерседеса из машин которые можно было бы назвать приличными было две много три. Остальные были дешёвые малолитражки, маршрутки и служебный транспорт. Против чего они на этот раз, зло подумал я. Когда пробка “рассосалась” я поехал дальше. На одной из улиц я случайно увидел того самого мужика, голове которого вчера нашёл такое замысловатое применение Вакитка. Этот человек сразу выделялся из прохожих, к слову не обращавших на него ни малейшего внимания, своими многочисленными кровоподтёками и ссадинами, покрывавшими его голову. Он с задумчивым видом разглядывал какое-то объявление, приклеенное к покосившемуся фонарному столбу. Казалось, что ещё немного и столб обрушится прямо на головы прохожих.

«Нет, дорогой Викентий Ермолаевич, ты как хочешь, но папочку вашего, земля ему пухом, глядя на то, как обстоят дела с коммунальным хозяйством города, если и не убить, то уж как следует публично выпороть не помешало бы.»

Как я не пытался, мне не удавалось ни как вспомнить имени этого человека. Вместе с тем я подумал, что не побеседовать с этим субъектом будет не простительной ошибкой. Может он сообщит мне что-то такое что научит меня истинному вселенскому смирению. И с этим смирением мы с Ленкой, когда я вернусь в Москву, обретём наконец то согласие, которого нам так прежде не доставало. А почему бы и нет? Моя супруга, конечно, не ангел, но чтобы колоть на моей голове орехи, до этого, пожалуй, ещё далеко. И потом у меня в бардачке лежали деньги, врученные мне мучителем этого человека и мне показалось правильным и справедливым если от щедрот мучителя, что-то пусть и посредством меня, перепадёт и мучимому.

Остановив машину я окликнул его. Когда он приблизился, я спросил.