Оксюморон

Погода была чудесная. Жара ещё не вступила в свои права. В небе висела длинная цепь перистых облаков, протянувшаяся до самого горизонта. В ветвях высоких деревьев шелестел ветерок. Я посмотрел в сторону города. Если верить дневнику, эти люди верят в то, что город не просто пуст, а его вообще нет. Что это если угодно сродни фате-Моргана в пустыне. С того места где я стоял было видно обширное озеро. Оно казалось искусственным, вырытым людьми, покрашенным в синий цвет и обставленным холмами из папье-маше. Посёлок жил своей обычной жизнью. Горели костры играли ребятишки. Возле некоторых вагончиков женщины длинными ножами срезали с подвешенных за крюки собачьих туш мясо и бросали их в стоящую подле посуду. На всех лицах без исключения я видел всю ту же улыбку. Я подумал, что мне не легко будет добиться от них того за чем я здесь. Понимаешь Максим хоть религия и учит что впадать в уныние есть худший из грехов, но положа руку на сердце сможешь ли ты, я, признаюсь сколько не старался так и не смог, назвать случай, когда бы люди вспоминали по-настоящему о Боге пребывая в достатке и благополучии. А у этих людей радость обретала какую-то непостижимую природу. Грешно сказать, но если бы смысл религии был бы в радости, и здесь имелся бы какой –ни будь культ. То скорее они меня обратили бы в свою веру, а не наоборот.

Далее было вырвано несколько листов. Возможно они понадобились хозяину для растопки печи или тот, кого здесь звали Грустные страницы нашёл правильным что бы они ни когда не увидели свет, но так или иначе следующей датой было одиннадцатое Ноября.