Оксюморон

Внезапно моё внимание привлёк один старый не понятно каким образом сохранившийся плакат укреплённый на стене дома. С плаката улыбалась очень красивая девушка. Её лицо показалось мне одновременно и знакомым и нет. Несколько минут я рассматривал её одновременно силясь выискать в чулане моей памяти тот образ, который напомнило мне это лицо. И вдруг понял, что это лицо из моей юности. Такими лицами с миллионов, призывающих к трудовым подвигам плакатов смотрело на нас, советских людей, ожидающее нас будущее. Внезапно, мною овладело какое-то странное чувство. Я вдруг ощутил, что я не один. Оглядевшись вокруг я никого не обнаружил поблизости. И тем не менее, ощущения чьего то присутствия не пропало. Кто-то пристально наблюдал за мной. Я принялся шарить взглядом по окнам окружающих меня домов. И спустя несколько минут обнаружил объект своего дискомфорта. Он смотрел на меня из окна третьего этажа одного из домов.

Его лицо трудно было рассмотреть, возможно потому что большая его часть была скрыта за огромными очками. Их линзы сверкали на солнце словно вспышки. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Потом он поманил меня рукой и скрылся в окне. Не знаю почему, но именно очки убедили меня странным образом в миролюбии намерений незнакомца. Конечно, даже Диавол был ангелом, но вот зло в таких нелепых очках, моё сознание как-то не соглашалось коммуницировать с этим образом. Не скажу, что я жаждал общения с ним, но этот человек был единственным разумным живым существом, которое повстречалось мне на этих улицах, и у кого я мог бы справиться о судьбе моего автомобиля.

Приблизившись к металлической двери подъезда я с минуту ждал пока он выйдет. И он вышел. Кажется, я выше упоминал что в моём сознании очки и зло были двумя вещами не совместимыми. Так вот взгляд холодных серых глаз, мерцавших из-под очков заставил меня навсегда отказаться то этого наивного и поверхностного убеждения. Этот человек, кем бы он ни был, настроен был явно не миролюбиво.

Он был уже не молод. На вид ему было лет сорок пять или около того. Несколько минут мы стояли и рассматривали друг друга. Одет незнакомец был серые грязные джинсы и в зелёную, видавшую виды, куртку надетую на голое тело. Куртка была сплошь покрыта какими-то полустёртыми нашивками и эмблемами, наподобие реклам, которыми покрыта форма пилотов формулы-1. Приглядевшись получше я понял, что это не что иное как воспетая многими поколениями стройотрядовцев целинка. Да–да, самая настоящая целинка в которые теперь облачаются разве что юные безмозглые пижоны или наивные почитатели “сладкого” советского прошлого, которые правда по чему-то для того, чтобы процитировать во время дискуссии на которые они горазды Маркса или Ленина заглядывают не в толстый потёртый томик, а лезут в карман за гаджетом последней модели, но я отвлёкся.

У меня в шкафу долгое время валялась такая же целинка, оставшаяся от кого-то из друзей отца.

«Это что за привет из комсомольской юности?» – думал я, оглядывая незнакомца.

За всё время нашего взаимного знакомства взглядами я не спускал с него глаз, ожидая какого-нибудь первобытного фокуса, вроде “а как насчёт топор из рукава!?”. Но ничего неприятного не произошло. Незнакомец протянул мне ладонь.

– Николай – произнёс он просто без улыбки ровным спокойным тоном.

– Алексей – ответил я, пожимая её.

После мой новый знакомый предложил мне жестом следовать за ним. Вскоре мы уже поднимались по лестнице. Отсутствие перил ясно свидетельствовало что дом находился на стадии завершения, но пор каким- то причинам завершён не был.

Поднявшись на седьмой этаж, мы остановились возле дверей одной из квартир.

– Прошу вас, Алексей, в мою скромную обитель. – произнёс Николай неожиданно бодрым тоном. – Смелее. – сказал он, видя нерешительность на моём лице.

«Была ни была» – подумал я, и вошёл в квартиру.

– Алексей, тапочки возле тумбы. – сказал он, закрывая за собой дверь. Прихожая в которой мы находились погрузилась таинственный полумрак. Николай достал из кармана свечной огарок и зажёг и держа перед собой пригласил меня следовать за собой.

Эти слова почему-то подействовали на меня успокаивающе. От них повеяло чем-то родным и давно позабытым. Сняв ботинки и надев тапочки, я проследовал в комнату, я осмотрелся по сторонам.

Комната, в которой я находился освещалась естественным светом дня проникавшим сквозь оконные стёкла и представляла собой довольно просторное помещение. Стены, оклеенные светло жёлтыми обоями, навевали ощущение уюта. У правой стены стоял диван, покрытый ворсистым зелёным пледом. На диване лежала старенькая жёлтая гитара, поблёскивая воспетым Митяевым изгибом. Рядом с диваном стоял красивый столик на причудливо изогнутых ножках. Обстановка ясно свидетельствовала о том, что хозяин квартиры любит порядок и уют.