Оксюморон

Мы вышли из подъезда и двинулись по наполненной пронзительной тишиной улице. Я шёл и временами озирался по сторонам. Тишина теперь не казалась мне чем-то абстрактным. Теперь её наполняло нечто, точнее это нечто прикинувшееся прежде тишиной теперь текло отовсюду. Мне было жутко. Из пустых окон на меня теперь устремлены были сотни невидимых глаз. Мой странный провожатый не смотря на степенный возраст шёл бодро и спокойно. Мало-помалу его спокойствие начало передаваться и мне. Вскоре мы остановились возле металлического гаража в каких некогда держали, да и продолжают держать свои автомобили многие автомобилисты в моём отечестве. Если не ошибаюсь, такие металлические гаражи называются “ракушки”.

– Кстати, Лёха, есть двести литров неучтённого бензина, – сообщил мне Коля, открывая скрипучую дверь – если нужно можешь взять себе. Девяносто второй подойдёт?

– Спасибо, наверное, подойдёт. – ответил я.

Наполнив бак я, также наполнил и убрал в багажник ещё две канистры, подаренные мне Колей. Отерев тряпкой от бензина руки, я обратился к Коле.

– Слушай, Николай, а гробы ты тоже сам сколачивал?

– Конечно сам – ответил он немного.

– Что, на складе нашлись неучтённые доски?

Я хотел своим вопросом заставить его улыбнуться и внести хоть немного тепла в эту окаменевшую в тенетах долга душу, но мой вопрос заставил его покраснеть.

– Нет, пришлось взять из отпущенных на строительные леса.

Сказав это, он заморгал до того по-детски, что мне стоило больших усилий удержаться от того, чтобы не обнять его.

– Понимаешь Лёха, просто мне показалось тогда, что гробы всё же приоритетнее.

В этих словах в его покрасневших как на морозе щеках было что настолько детское настолько беззащитное что не удержавшись я подошёл к нему и обнял его. Так мы простояли несколько минут, во время которых меня не оставляло чувство, что оставь я его, это будет равносильным тому, чтобы бросить на дороге только что сбитого ребёнка, и я решился.

– Слушай Коля, – сказал я, отстраняя его от себя и заглядывая в его голубые глаза, наивность которых и его нелепые большие очки возводили в какую-то непостижимую степень – поехали со мной, бросай это всё к чёртовой матери, поехали! Чего тебе делать тут? Поехали!

На какое-то время мне показалось, что я сумел пробить брешь в его по-комсомольски закалённой душе, но эта брешь моментально затянулась. Передо мной снова стоял человек-скала, которому нужно нести повседневную вахту и вести изо дня в день никому не нужный много лет учёт. Он покачал головой.

– Нет, не поеду, они – и он кивнул в сторону откуда мы только что пришли – без меня пропадут.

Он сказал это с каким-то особенным вызовом, весьма забавным в устах человека его комплекции.

– Да и потом нужно составлять отчёты – и он снова улыбнулся своей детской улыбкой.

Я, признаться, так и не понял, чем была его последняя реплика: шуткой, призванной разрядить обстановку, или ему и впрямь нужно было срочно подготовить никому не нужный отчёт.

Коля согласился прокатиться со мной до въезда в город.

– Понимаешь, – объяснил он, когда мы ехали по тихим и чистым улицам – нельзя чтобы жители посёлка видели меня. Я ведь для них – бесплотный дух. Дух мёртвого города ‘’ЗАВОДЬ’’. Живого то, как ты понимаешь, меня им бояться особо нечего – с этими словами он, повернувшись ко мне развёл руками словно предлагая мне ещё раз рассмотреть себя.

Я согласился с ним, сравнив про себя его тщедушную фигурку с пусть и несколько потрёпанной, но коренастой фигурой жителя посёлка, приютившего меня на ночь. Из всех возможных чувств вид этого стража города вызывал разве что чувство жалости, и почти не преодолимое желание его немедленно накормить. Я вспомнил про пакеты с едой лежащие на заднем сидении. Оглянувшись я увидел, что пакеты на месте. Когда я остановился что бы высадить его я предложил ему взять себе кое-что из моих припасов. Он густо покраснел, но согласился. Я отдал ему добрую половину моей провизии. Глядя, как он прижимает к груди мои подарки и при этом улыбается счастливой улыбкой ребёнка я вдруг непроизвольно сунул руку в карман надеясь найти там конфету. Карман подвёл. Конфеты в нём не было. Более всего в данный миг Коля напоминал мне карикатурного крестоносца, который пытался взять штурмом непреступное прошлое. Я крепко обнял его на прощание. Отъехав на несколько сот метров, я посмотрел в зеркало заднего обзора. Город Заводь, этот плод человеческого гения, как приз, который так жестоко разыграла между участниками этой своеобразной лотереи судьба, вновь предстал передо мной во всей красе. Во истину судьба ничего не даёт даром, но проблема в том, что даже давая не даром, она при этом ещё и не всегда честно назначает цену, которую она желает получить. И очень часто ценник оказывается куда как дороже, чем приобретение.