Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Терещенко в тот день информировал Лондон, Париж, Рим, Вашингтон, Токио и Стокгольм: «Прения во Временном совете о внешней политике, являющиеся как бы естественным продолжением прений об обороне, обнаружили значительные разногласия. Большую сплоченность проявила правая часть Совета, а в социалистических партиях намечаются все более глубокие расхождения… В Петрограде много толков о готовящемся выступлении большевиков. Созываемый ими съезд Советов, первоначально назначенный на 20 октября, теперь на несколько дней отложенный, возможно вовсе не состоится. Против него высказываются многочисленные армейские организации, предоставляющие свои силы в распоряжение Временного правительства, которое, опираясь на них, намерено твердо подавлять могущие возникнуть беспорядки. Все же опасность их возникновения не устранена»[2717]. Иностранные представители и без правительства знают даже дату большевистского выступления. Нокс ее точно называет в дневнике[2718].

В ночь на 23 октября были предприняты меры по усилению охраны Смольного и создания плацдармов для наступления (или обороны, если наступление захлебнется). По чугунным плитам коридоров Смольного института застучали сапоги красногвардейцев. Отряды бойцов занимали первый и второй этажи здания, втаскивали пулеметы, ящики с винтовками и патронами. Вошли в ворота и развернулись в боевом порядке шесть броневых машин.

23 октября (5 ноября). Понедельник

«Город был настроен нервно и настораживался при каждом резком шуме. Но большевики не подавали никаких внешних признаков жизни; солдаты оставались в казармах, рабочие — на фабриках, — рассказывал Джон Рид. — Мы зашли в кинематограф Казанского собора. Шла итальянская картина, полная крови, страстей и интриг. В переднем ряду сидело несколько матросов и солдат. Они с детским изумлением смотрели на экран, решительно не понимая, для чего понадобилось столько беготни и столько убийств.

Из кинематографа я поспешил в Смольный. В 10-й комнате на верхнем этаже шло беспрерывное заседание Военно-революционного комитета. Председательствовал светловолосый юноша лет восемнадцати, по фамилии Лазимир. Проходя мимо меня, он остановился и несколько робко пожал мне руку. «Петропавловская крепость уже перешла на нашу сторону!» — с радостной улыбкой сказал он… В комнату беспрерывно входили и выходили связные и комиссары»[2719].

Утром ВРК публично проинформировал о назначении комиссаров «при воинских частях и особо важных пунктах столицы и ее окрестностей. Приказы и распоряжения, распространяющиеся на эти пункты, подлежат исполнению лишь по утверждении их уполномоченными нами комиссарами. Комиссары как представители Совета неприкосновенны. Противодействие комиссарам есть противодействие Совету рабочих и солдатских депутатов»[2720]. Издается распоряжение, запрещающее выезд из Петрограда и въезд в него без разрешения Военно-революционного комитета. Подвойский писал: «Военная помощь Временному правительству могла пройти только через трупы нескольких полков, оборонявших все петроградские заставы уже с 23 октября»[2721].

На многолюдном заседании Петросовета Антонов-Овсеенко сделал доклад о первых двух днях деятельности Военно-революционного комитета:

— Сейчас же по образовании Военно-революционного комитета к нему с разных сторон стали поступать заявления о необходимости контроля и принятия целого ряда мер в интересах защиты революции… Со стороны товарищей рабочих и служащих Кронверкского арсенала при Петропавловской крепости был поднят вопрос о необходимости контроля над выдачей оружия. И в настоящее время ни одна винтовка без ведома нашего комиссара из Кронверкского арсенала выпущена не будет. На Патронном заводе установлен контроль над складом взрывчатых веществ и т. д. Наши комиссары назначены во всех складах оружия. Комиссары эти, разумеется, везде признаны рабочими и служащими складов… Во все воинские части назначены комиссары. Везде они принимаются радушно. Никакие приказы и распоряжения без санкции комиссаров выполнены не будут. Военный штаб уже имел случай убедиться, что это не пустые слова: распоряжения штаба о выдаче оружия, автомобилей и т. д. приведены в исполнение не были.

Ваша твердость делает неприкосновенными нас. Несмотря на крики буржуазии, вопли ЦИК, несмотря на угрозы арестами, трогать нас не смеют и не посмеют. Мы выполняем волю революционного Совета, мы идем вперед, утверждая революционный порядок и приближаясь к моменту, когда Советская власть, разоружив контрреволюцию, подавит ее сопротивление и водворит торжество революционных сил. (Бурные, продолжительные аплодисменты)»[2722].