Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Однако Керенский все еще совершенно спокоен. В своем телеграфном разговоре с Духониным он сообщал о причинах задержки с возвращением в Ставку. «Мой приезд, в общем, задержан отнюдь не опасениями каких-либо волнений, восстаний и тому подобное». Все дело в осложнениях в правительстве, вызванных необходимостью удалить Верховского. «Сейчас в Петербургском гарнизоне идет усиленная попытка большевицкого военно-революционного комитета совершенно оторвать полки от командования. Сегодня они разослали явочных комиссаров, а центральный комитет Совета р. и с. д. объявил их незаконными и так далее. Думаю, что мы с этим легко справимся»[2711].

22 октября (4 ноября). Воскресенье

Главной новостью в столичных утренних газетах были списки 19 партий и блоков, решивших баллотироваться на выборах в Учредительное собрание по Петрограду. Кадетам достался № 2, большевикам № 4, эсерам № 9. Меньшевики выставили аж три списка. «В некоторых губерниях уже началась предвыборная кампания. В деревнях агитация ведется почти исключительно Советами крестьянских депутатов, которые повсеместно идут рука об руку с партией с. р.»[2712].

Второй новостью — воззвание Исполнительного комитета ЦИК, который возмущенно протестовал против решения Петросовета об обязательности санкции его ВРК на приказы штаба округа: «Только безумцы и непонимающие последствия выступлений могут к нему призывать. Всякий вооруженный солдат, выходящий на улицу по чьему-либо призыву, помимо распоряжения штаба округа… явится преступником против революции». Деникин не удержался от комментария: «Это воззвание было актом лицемерия. Ибо те же люди, когда они, казалось, обладали властью, в конце апреля говорили Петроградскому гарнизону: «Только Исполнительному комитету принадлежит право располагать вами»[2713]. ЦИК Советов решил учредить свой собственный комиссариат при штабе Петроградского военного округа, который должен был подорвать советскую легитимность комиссаров ВРК[2714].

В ответ Военно-революционный комитет собрал представителей всех полковых комитетов гарнизона, и те подтвердили, что намерены выполнять лишь приказы, подписанные ВРК.

«Штаб Петроградского военного округа, — констатировал Головин, — превращался фактически в маховое колесо, с которого был снят приводной ремень»[2715].

В связи с объявленным Днем Петроградского Совета по всему городу — несмотря на запреты — были организованы митинги, на которых большевики доминировали. Повсюду принимались резолюции о передаче власти Советам. Суханов в полдень должен был выступать на митинге в Народном доме. Но, по его собственному свидетельству, после речи Троцкого делать ему было уже нечего: «Троцкий немедленно начал разогревать атмосферу — с его искусством и блеском…

— Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы — отдай одну солдату, которому холодно в окопах. У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему…

Вокруг меня было настроение, близкое к экстазу. Казалось, толпа запоет сейчас без всякого сговора и указания какой-нибудь религиозный гимн… Троцкий формулировал какую-то общую краткую резолюцию или провозгласил какую-то общую формулу, вроде того, что «будем стоять за рабоче-крестьянское дело до последней капли крови». Кто — за?… Тысячная толпа, как один человек, подняла руки. Я видел поднятые руки и горевшие глаза мужчин, женщин, подростков, рабочих, солдат, мужиков и типично мещанских фигур… Троцкий кончил. На трибуну вышел кто-то другой. Но ждать и смотреть больше было нечего. По всему Петербургу происходило примерно то же самое. Везде были последние смотры и последние клятвы. Тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей… Это, собственно, было уже восстание. Дело было уже начато…»[2716].

А лидеры ЦИК и социалистических партий провели почти весь воскресный день в Предпарламенте, где совещались представители фракции эсеров, меньшевиков, кооператоров, народных социалистов и интернационалистов. Догадайтесь, о чем? Согласовывали возможность выработки общей формулы перехода по внешнеполитическим вопросам. Наконец-то договорились: союзники должны объявить о шагах к скорейшей ликвидации войны и заключению мира при условии, что Центральные державы откажутся от захватных целей войны и экономической эксплуатации других стран. Кадетов, которые намеревались выработать собственную формулу вместе с торгово-промышленной фракцией и казаками, позиция «демократии» не устроила: не зная, на какой точке зрения по вопросу о мире стояли тогда союзники, Россия не могла выступать самостоятельно, а значит изолированно. Сначала союзники должны выработать собственную позицию.