Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Авторы «Истории Гражданской войны» восстановили хронику событий: «Товарищ Еремеев, посланный Военно-революционным комитетом помешать разведению мостов, застал у Литейного моста команду саперного батальона. Другой конец моста заняли красногвардейцы и отряд Московского полка. У Троицкого моста на одной стороне стояла застава павловцев, а с другой — красногвардейцы, прогнавшие юнкеров. Гренадерский и Сампсониевский мосты, связывавшие Петроградскую и Выборгскую стороны, были сведены революционными патрулями заводов «Русский Рено», «Парвиайнен»… На Николаевском мосту юнкера застали небольшой отряд красногвардейцев. Юнкера вызвали из штаба ударников и оттеснили красный отряд. Это была единственная победа юнкеров — притом недолговременная»[2783].

Ильин-Женевский рассказывал, как, узнав о начале разведения мостов, связался с Подвойским и получил задание:

— Ни в коем случае не допускайте разводки мостов. Такая же директива дана всем полкам… На обязанности Гренадерского полка лежит охрана Сампсониевского и Гренадерского мостов, Троицкий мост охраняет Петропавловская крепость, а охрану Тучкова моста мы возлагаем на запасной Огнеметно-химический батальон…

Я немедленно вызвал несколько человек солдат, сформировал из них два патруля и послал один к Гренадерскому, другой к Сампсониевскому мосту — с твердой директивой во что бы то ни стало свести мосты.

— Если будет оказано сопротивление, действуйте оружием, — сказал я им на прощанье.

Через несколько минут один из патрулей вернулся, таща какие-то тяжелые железные предметы.

— Товарищ комиссар, — доложил мне старший, — мы свели мост, а чтобы надежнее было — забрали ключи, которыми сводится и разводится мост. Теперь уже его никак нельзя развести.

Скоро весь угол комнаты, где помещался полковой комитет, был завален тяжелыми ключами… Эпизод с мостами интересен и характерен тем, что здесь мы впервые выступили как власть, противопоставляющая себя Временному правительству»[2784]. «Речь» констатировала: «Разные мосты на Неве в течение дня неоднократно разводились и затем вновь наводились. Ночью все мосты на Неве, кроме Николаевского, были наведены»[2785].

Вечерние «Биржевые ведомости» сообщали: «В 2 часа дня стало известно, что переговоры между штабом Петроградского военного округа и Военно-революционным комитетом были прерваны»[2786]. К Смольному — после его молчаливого отказа на ультиматум штаба — в течение всего дня и вечера стягивались отряды Красной гвардии.

В 14.00 началось совещание большевистской фракции предстоявшего съезда Советов. Троцкий рассказывал о событиях в столице. «Об изложении перед фракцией плана восстания не могло быть и речи: что говорится в многолюдном собрании, хотя бы и закрытом, неизбежно выйдет наружу». Тут Троцкий был прав: его выступление напечатает газета «День». Он говорил об обороне и взывал к ответственности депутатов:

— Конечно, надо понимать эту оборону достаточно широко. Обеспечение выхода большевистской печати с помощью вооруженной силы или удержание «Авроры» на Неве — это оборона, товарищи? Это оборона! Если бы правительство вздумало нас арестовать, то на этот случай на крыше Смольного установлены пулеметы. Это тоже оборона, товарищи! За исключением ударных батальонов и юнкеров правительству не на кого опереться… Наша задача, обороняясь, но, расширяя постепенно сферу своего влияния, подготовить твердую почву для открывающегося завтра съезда Советов. Мы глубоко убеждены, что завтра раздастся истинный голос страны, выявится настоящая воля народа[2787].

В разгар совещания прибыла делегация от Городской думы, Троцкий вышел к ней. Делегация, вспоминал Троцкий, «поставила мне несколько неподражаемых вопросов: предполагаем ли мы выступления, какие и когда? Думе необходимо об этом знать «не менее чем за 24 часа». Какие меры приняты Советом для охранения безопасности и порядка? И пр. и пр. Я ответил изложением диалектического взгляда на революцию и предложил Думе участвовать через одного делегата в работах Военно-промышленного комитета. Это испугало их больше, чем сам переворот. Закончил я, как всегда:

— Если правительство пустит в ход железо, ему ответит сталь.

Делегация ушла с тем, с чем пришла. И оставила после себя уверенное чувство в нашей победе»[2788].

Троцкий вернулся на заседание фракции:

— Две недели назад мы были лишены абсолютно всего… Мы не имели ни газеты, ни кассы, ни войска. Но с того момента, как Временное правительство, правительство дезертиров, собралось вместе с Предпарламентом удрать в Москву, обретая Петроград на голод и сдачу немцам, мы вошли в полное соглашение с солдатской секцией, и теперь наша позиция безусловно сильна. А теперь депутация Городской думы приходит к арестованному Военно-революционному комитету «справляться о судьбе города и государства»[2789].