Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

От правительственного комиссара по градоначальству Роговского он узнал, что «значительное количество судов Балтийского флота в боевом порядке вошло в Неву; что некоторые из этих судов поднялись до Николаевского моста; что этот мост, в свою очередь, занят отрядами восставших, которые уже продвигаются дальше, к Дворцовому мосту. Роговский обратил наше особое внимание на то обстоятельство, что большевики осуществляют весь свой план «в полном порядке», не встречая нигде никакого сопротивления со стороны правительственных войск».

Керенскому пришлось «все бросать» (интересно, что?) и бежать в штаб вместе с Коноваловым и адъютантами, «проходя по бесконечным, почти не освещенным коридорам и нижним залам дворца, где ложились уже спать бывшие в обычном карауле юнкера… Здание штаба было переполнено офицерами всех возрастов и рангов, делегатами различных войсковых частей. Среди этой военной толпы повсюду шныряли какие-то никому не известные штатские. Вбежав на третий этаж прямо в кабинет командующего войсками, я предложил полковнику Полковникову сделать сейчас же подробный доклад о положении дел. Доклад окончательно убедил нас — Коновалова и меня — в невозможности больше полагаться на полк Полковникова и на большинство офицеров его штаба. Необходимо было в срочном порядке, хотя бы в последний час, собрать вокруг себя всех оставшихся верными долгу. Нужно было сейчас же брать в свои руки командование, но только уже не для наступательных действий против восставших, а для защиты самого правительства до прихода свежих войск с фронта и до новой организации правительственных сил в самой столице!

В самом штабе округа было несколько высших офицеров, на которых я мог положиться с закрытыми глазами. Но этого было, очевидно, слишком мало. Я распорядился вызвать по телефону тех, чье присутствие мне казалось особенно нужным, и просить их явиться в штаб без замедления. Затем я решил привлечь партийные военные организации, в особенности достаточно многочисленные организации П. С.-Р.»[2851].

То есть в этот момент Керенский берет все командование на себя. Мельгунов замечал: «Керенский сам дезорганизовал (по крайней мере, по его собственным воспоминаниям) свой штаб в состояние, которое почти граничило с истерикой, вызванной, очевидно, чрезвычайным нервным возбуждением и переутомлением… Практические меры, принятые главой правительства, привели к тому, что через несколько часов в штабе, ночью еще переполненном офицерами «всех возрастов и рангов» и «делегатами различных войсковых частей», никого почти не осталось»[2852].

В 2.20 ночи генерал для поручений при Верховном главнокомандующем Левицкий передал Духонину распоряжение Керенского Северному фронту: «Приказываю с получением сего все полки 5-й Кавказской казачьей дивизии со всей артиллерией, 23-му Донскому казачьему полку и всем остальным Казачьим частям, находящимся в Финляндии, под общей командой начальника 5-й Кавказской казачьей дивизии направить по железной дороге Петроград — Николаевский вокзал в распоряжение главного начальника Петроградского округа полковника Полковникова». Керенский требовал сообщить шифротелеграммой время выступления частей и распоряжался предусмотреть возможность отправить их походным порядком в случае затруднений на железных дорогах[2853]. Вслед за этим была послана телеграмма с приказом направить в столицу полки 1-й Донской казачьей дивизии, разбросанные по всему Северному фронту»[2854].

«Новая Жизнь» вела репортаж: «В это время в штаб стали поступать сведения о захвате Военно-революционным комитетом административных центров. Штаб пытался противодействовать этим захватам и посылал на освобождение захваченных учреждений отряды юнкеров, но от юнкеров, прибывших на место действия, поступали сведения о громадном превосходстве воинских сил, находящихся в распоряжении Военно-революционного комитета, и тщетности борьбы с ними. Поздно ночью в штабе открылось совещание Временного правительства при участии чинов штаба, в котором принял участие комиссар ЦИК Малевский. Он указал, что представители ЦИК объезжали полки Петроградского гарнизона, убеждая их отказаться от выступления и подчиниться Временному правительству. Но все убеждения остались безрезультатными[2855].

Керенский описывал свои ощущения: «Мучительно тянулись долгие часы этой ночи. Отовсюду мы ждали подкреплений, которые, однако, упорно не появлялись. С казачьими полками шли беспрерывные переговоры по телефону. Под разными предлогами казаки упорно отсиживались в своих казармах, все время сообщая, что вот они через 15–20 минут «все выяснят» и «начнут седлать лошадей». С другой стороны, партийные боевые силы не только не появились в штабе, но и в городе-то не проявляли никакой деятельности».