Окутанная тьмой (СИ)

-Н-нне подх-хходи ко мне, – протестующе выставив вперед дрожащие с заметно потемневшими ногтями руки, Люси кое-как вновь поднялась. Ее сознание было не совсем чистым и не совсем пустым, так что она понимала некоторые, в этот момент, самые важные вещи – перед ней не враг, перед ней не еда, перед ней ее подруга, перед ней сейчас просто Леви. И одна ее часть, та, что все еще сражалась за власть над телом, помнила, свято верила в это, но вторая, все еще желающая убить кого-то, видела в МакГарден только душу, которую так хотелось выдрать из этого хрупкого тела, переломав все ребра одним ударом, и тогда бы ее не остановил даже этот ребенок. Зубы сводило от того же неудержимого желания вонзиться в эту тонкую шею, а Леви будто не видя этого и не замечая, как тяжело Хартфилии сдерживаться, шла вперед, тепло, нежно улыбаясь. – Не приближайся ко мне, я тебя умоляю, ты не представляешь как мне тяжело. Уйди, не играй с огнем, – Люси, будто на короткое мгновение пришла в себя и смогла трезво оценит всю ситуацию и понять, в каком гадком, просто отвратительном положении она сейчас находится. Леви застыла, заметно вздрогнув, но потом вновь сделала шаг, еще один и еще, а глаза Хартфилии в этот момент пылали огнем. Она не понимала, почему Леви не пытается войти в ее положение, ведь сейчас Люси было тяжело и больно, как, казалось, никогда раньше.

-Люси, – МакГарден оставался всего один шаг, когда ее лицо, да и всю ее маленькую фигурку разом заслонила ставшая напротив Лисанна. Чуть отросшие пепельные волосы были завязаны в два низких хвостика, в глазах было волнение, малая доля испуга, хотя на губах была улыбка. Люси в ответ горько усмехнулась, видимо, младшая Штраусс решила, что если что-то с кем-то и случится, то это будет точно не Леви и ее малыш, пускай это будет она. Руки девушки дрожали, и не заметить это было просто невозможно, но она, поджав губы, сделала последний шаг, преодолев все расстояние и будто неумело, все еще боясь, обняла Хартфилию за плечи, замерев, перестав дышать. Она наверняка ожидает чего-то плохого, вот только Люси и не думавшая о таком, не могла ничего понять. Не боятся, сожалеют, пытаются образумить, обнимают, пытаются вернуть, хотя в их душах все еще таится сомнение, что ничем хорошим, таким, как они вообразили для себя, это не кончится. – Возвращайся домой, к нам, мы ведь ждем тебя. Плевать, кто ты и кем стала, ты все еще наша Люси и ею ты останешься навсегда, да? – лица Штраусс видно не было, но Люси чувствовала, просто знала, что сейчас, на этих словах, она улыбается, наивно, искренне, как ребенок, как и сама Люси когда-то.

-Хватит уже этих телячьих нежностей, тошнит от вас, – Райто запрыгнул на ближайшую от них лавку, так же гордо подняв голову. Люси с трудом оттолкнув от себя Лисанну, которая никак не хотела ее отпускать, все равно цепляясь дрожащими пальцами за обрывки одежды, посмотрела на него недоверчиво. На него ей было в какой-то степени и плевать, но в какой-то и жаль. Как ни крути, но он здорово подставил ее, и Хартфилия уже и не знала чье предательство больнее – его или ее любимых малышек? Вот только в тот раз она была сама виновата – она отправила их к ним, заранее зная ведь исход.

Сейчас была совсем другая история, которая никак не оправдывала Райто, даже наоборот все шло, тянулось к нему. Он был лидером, зачинщиком, это он рассказывал им все, что только знал – ее слабости, перемещения и цели. Наверняка он уже все им рассказал, а ведь Люси доверяла ему, так же, как и Адриане, не смотря на все его мелкие предательства, она надеялась, что он никогда не поступит с ней так жестоко, как сейчас, но он поступил. Раньше, еще до этого происшествия, она все равно продолжала видеть в нем своего защитника, пускай и с таким характером, она и сама защищала его, когда это требовалось. Что она упустила в нем?