Окутанная тьмой (СИ)

— И позволь тогда спросить, что ты делаешь здесь, хотя нет. Пока другой вопрос: откуда у тебя воспоминания моей матери? Ты не была в особняке родителей, Кин бы заметил тебя, у тебя нет её вещей, ты не видела прошлого в моих глазах. Тогда как?

— В этом прогнившем, как и мы, мире за деньги можно найти любую информацию. Рассказали мне, где твоя мамочка осталась, вот я и наведалась туда во время вашей занимательной битвы на стадионе. Вот только немного не предусмотрела, точнее просто не успела, появился какой-то мальчишка Жнец, не дал завершить изучение воспоминаний. Именно из-за него что-то и перепуталось, например, как ваши глупые клички с сестрой, но, тем не менее, он теперь никогда не будет помехой для других. За то, что он испортил мои планы — поплатился, умерев мучительно, — с довольной, злобной ухмылкой проговорила Седьмая без страха, но быстро пожалела об этом, встретившись с ярко-красными, гневными, почти пустыми глазами Хартфилии. Для Люси слова о смерти Кина были самым страшным, он за это время стал для неё одним из самых уязвимых мест. Но Люси не поверит так просто, что этот упёртый мальчишка мог проиграть этой суке, и пока Хартфилия лично не увидит это — ни за что не поверит словам, слетевшим с её лживого языка.

— Да? Умер, значит, так ты его ещё и убила? Дура, зря призналась мне, только хуже для самой себя сделала, Седьмая. Будешь умирать в мучениях, познаешь все круги Ада, пока не сойдёшь с ума, — холодно и почти безразлично проговорила Хартфилия, усиленно подавляя желание внутри впиться ногтями ей в горло и одним резким движением свернуть шею. Нет, Люси не верит, она просто делает вид, что подавлена, удивлена, растеряна, что её застали врасплох — Кин жив, и Люси уверена в этом, он не мог умереть, не мог бросить её и их общую мечту о лучшем. Но всё равно, за такие слова, которые Седьмая посмела произнести в его адрес, она ответит, и в долгой, мучительной пытке не раз прольётся её поганая, чёрная кровь. И Хартфилии глубоко плевать, что всё вокруг неё могут испугаться — она демон, она убийца, она отомстит за то, что эта мразь возомнила себя выше всех. — Я могу убить тебя прямо сейчас, но суть в том, что я не верю ни одному твоему слову, Кин не мог умереть, он жив, я уверена в этом. А вот ты падёшь ещё ниже, падаль. Во имя самой Смерти, во имя меня падшей, ты ответишь за свои грехи. Найди своё очищение в чёрном пламени, — ничего нового для Венди не произошло. Она, сидя на руках у Нацу, почти ничему не удивлялась: тот же чёрный, будто уже сто раз сожжённый крест, вскрик со стороны Седьмой, её испуганный взгляд, когда крепкие, тугие верёвки стягивают до боли запястья. Тот же маленький чёрный огонёк у её ног, пока ещё не трогающий её, Люси хочет убедиться в правдивости её слов, а после убить. В любом случае, Седьмая — мертва.

— Кин? Так звали того мальчишку, да? Не веришь — зря! Хочешь, иди и наведайся к нему прямо сейчас! Ищи его труп где-то рядом со своей мамочкой, далеко он оттуда не ушёл, наверняка, с такими-то ранами, — то сумасшествие, безумие, которое видела в глазах Седьмой Люси, немного пугало. Девушка будто была и вовсе не в себе, будто подчинена кем-то, сущий бес в её сердце, который давно рос там, просто раньше она сопротивлялась. Хартфилия не могла объяснить её поведение адекватно, она, мягко говоря, странная и пугающая, однако Люси всё равно решила убедиться, что с Кино всё в порядке. Кин слишком дорог ей, чтобы пропускать такие слова мимо.

Люси с замиранием сердца, с каким-то непонятным, оплетающим душу и сердце страхом осторожно ступала по извилистой каменной дорожке. В саду стояла пугающая тишина, заставляя её вздрагивать от ветра, нервно оглядываться, ускоряя шаг, всё быстрее приближаясь к центру сада, где стояла Лейла. От слов Седьмой вдруг стало не по себе, страшно и волнительно, и всем своим существом Хартфилия молилась, чтобы эта падшая оказалась просто искусной лгуньей, но на сердце всё равно было неспокойно. Земля чуть не ушла из-под ног, в ушах зазвенело, когда издалека начал слышаться тихий, обессиленный хрип Кина, его невнятное бормотание. Он говорил с кем-то.

— Простите меня, Госпожа Лейла, за то, что стою перед вами в таком жалком виде. Не сердитесь, пожалуйста, меня потрепали не по-детски и кажется я умираю, но не уверен… просто не чувствую правую руку, она словно онемела… кровь не ходит как надо. Чёрт, простите, что позволил этим ничтожествам потревожить ваш покой и эту тишину, обещаю, если я выживу, если смогу и дальше держать в руках оружие, то, непременно, найду их. Надеюсь, что выживу, только сейчас, когда стало так больно, я понял… я не хочу умирать, как-то глупо, да? Демон и стремится к правильной жизни, хочет быть достойным… смешно, но это правда, — сквозь высокую, зелёную траву и цветы Хартфилия сумела рассмотреть Кина, вернее его некогда белую рубашку, когда он, опирая на косу, еле стоял напротив её матери. Люси слышала, что он говорит, но не верила, торопилась, переходя на бег, она ведь успела, он жив.