Читаем Олег Чарушников Голова как предмет роскоши полностью

Ленинский район – это малая родина. Это землячество. Встретятся на

горькой чужбине, в Австралии или еще где, два человечка:

– А ты, братка, откуда?

– Я-то? С Ленинского района. А ты?

– И я, братка…

И заплачут горемыки, и обнимутся, и разъедутся на своих «лексусах»

мыкать горе дальше.

* * *

Цитата из будущего учебника «История XXI века»:

«Россияне конца XX – начала XXI веков очень любили смотреть реалити-

шоу. Зрелище заключалось в следующем. Одни граждане собирались

кучкой и делали какую-нибудь глупость. Другая группа граждан

(гораздо бо.льшая) месяцами напролет глядела на них по телевизору и,

придя на службу, вместо того чтобы работать горячо обсуждала происходящие

события. От этого производительность труда все время падала, и в

стране был экономический кризис.

Один раз прошло реалити-шоу «Голод». Участники, попав за границу

без денег, должны были любыми путями добывать себе пропитание. Зрелище

пользовалось большим успехом, и в продолжение его было снято

телешоу «Похмелье».

…Группу наших забросили в неведомую страну. Все – со страшного

бодуна. Денег ни у кого ни гроша. Задача: поправить здоровье.

Наши участники (и юноши, и девушки, и старичок – буквально все!)

блестяще справились с заданием. Они изловчились, нашли что надо и беспробудно

пили три недели подряд, после чего по слезной мольбе местных

властей их пришлось срочно увозить на самолете обратно на родину. Никто

из участников так и не понял, в какой стране он был. Но отдохнули отлично!

Реалити-шоу «Похмелье» получилось столь живое, выпуклое и натуральное,

что его так и не решились показать по телевидению…

Вот какие удивительные люди жили тогда в Российской Федерации!»

* * *

На одном из рынков Кузбасса покупателей поразил ценник на страшненьком

наборе из куриных лапок и голов. Он гласил: «Потроха наружные».

* * *

Интервью – жанр широко распространенный, но странный. Бывает,

говоришь с человеком, расспрашиваешь о чем-то, пытаешься расшевелить.

И он, вроде, тоже старается – охотно отвечает, кивает с готовностью,

вспоминает усердно…

А сядешь писать, смотришь в записи и обалдеваешь: ничего, стервец,

не сказал! Или наплел черте чего, три байки всунул и два анекдота. Или

гладко пел, но в сухом остатке – одни общие слова. Или того хуже: и рассуждал

обстоятельно, с цифрами и примерами, и на все вопросы ответил

– да только не на те…

* * *

Широта нашей души всему миру известна – в этом мы свято уверены,

и никто нас в том не разубедит. Если уж мы что-то делаем (это бывает; не

всегда, но бывает), то под лозунгом: «раззудись плечо, размахнись рука»

– и горе тому, кто попадется под наше раззудевшееся плечо или размахнувшуюся

руку!

Отдыхаем мы тоже наотмашь. Короче: не постепенный, упорный труд,

а рубка лозы. И не мирный досуг, а смерть соседям!

* * *

В Греции ни фига нет!

Фраза эта взята не потолка и не из пальца высосана, а позаимствована

у одной новосибирской туристки. Она вернулась из поездки за рубеж,

привезя с собой большую косматую шубу. Туристка ездила в «шуб-тур» в

Грецию и, как выражается молодежь, жестоко «обломалась». На банальные

вопросы: «Ну, как там? Правда, в Греции все есть?» – дама с досадой

отмахивалась:

– Да ни фига там нету! Никаких достопримечательностей. Куда ни

ткнись, везде наши туристы да шубы!

* * *

Всенародный день окурка.

В советское время все твердо знали: окурки собирают 22-го апреля

– в честь В. И. Ленина. Это был законный день рваных газет, праздник

«бычка», именины битых бутылок. Всесоюзный День окурка назывался

коммунистическим субботником и представлял собой странную смесь

аврала и пикника. Народ мел, чистил, скалывал лед, выпивал, и все были

довольны. При Ельцине субботники отменили как отрыжку проклятого

прошлого, и мусор бросили на произвол судьбы. В результате страна вернулась

к виду, описанному Щедриным: «Во всяком городе существовали:

или грязь по колено или навоз по уши».

* * *

В одном барнаульском троллейбусе на кабине водителя висит такое

объявление: «Дорогие пассажиры! Будьте бдительны! Вновь вошедший

пассажир может оказаться контролером!»

Мудр и прозорлив барнаульский водитель. Ему ведома душа человеческая,

и с планом порядок.

Все мы – пассажиры. И привыкли исстари: как ни страхуйся, как ни

осторожничай, а все равно откуда-нибудь да прилетит…

* * *

Как это говорится: «Где наша не пропадала? Наша пропадала везде!»

В одном из новосибирских жилищно-строительных кооперативов на общем

собрании было решено взимать плату с собаки, как с жильца. За лифт,

за воду, за радиоточку. И за пользование коллективной телеантенной.

Таким образом, общее собрание кооператива постановило считать собаку

человеком.

Или наоборот.

* * *

Когда в Кемерове со двора мастерской скульпторов сперли почти готовый

монумент из меди весом 400 кило, никто не знал, что это сделал свой

брат ваятель. Недавно сотрудники Центрального ОВД задержали похитителя.

Им оказался 23-летний Игорь Б-в, тоже скульптор.

Итак, налицо новый поворот в развитии древнего искусства ваяния.

Широкие массы скульпторов крадут друг у друга нетленные произведения

и тем живут.

* * *

Лифт сломался. В разные времена реакция на это печальное событие

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адриан Моул: Годы прострации
Адриан Моул: Годы прострации

Адриан Моул возвращается! Годы идут, но время не властно над любимым героем Британии. Он все так же скрупулезно ведет дневник своей необыкновенно заурядной жизни, и все так же беды обступают его со всех сторон. Но Адриан Моул — твердый орешек, и судьбе не расколоть его ударами, сколько бы она ни старалась. Уже пятый год (после событий, описанных в предыдущем томе дневниковой саги — «Адриан Моул и оружие массового поражения») Адриан живет со своей женой Георгиной в Свинарне — экологически безупречном доме, возведенном из руин бывших свинарников. Он все так же работает в респектабельном книжном магазине и все так же осуждает своих сумасшедших родителей. А жизнь вокруг бьет ключом: борьба с глобализмом обостряется, гаджеты отвоевывают у людей жизненное пространство, вовсю бушует экономический кризис. И Адриан фиксирует течение времени в своих дневниках, которые уже стали литературной классикой. Адриан разбирается со своими женщинами и детьми, пишет великую пьесу, отважно сражается с медицинскими проблемами, заново влюбляется в любовь своего детства. Новый том «Дневников Адриана Моула» — чудесный подарок всем, кто давно полюбил этого обаятельного и нелепого героя.

Сью Таунсенд

Юмор / Юмористическая проза