Читаем Олег Вещий. Великий викинг Руси полностью

Текст этот представляет собой отрывок послания, причём сам сохранившийся документ написан на бумаге в конце XI века и является копией оригинального письма. Исследование других документов того же собрания показало, что дошедшие до нас листы (всего их два, и текст занимает таким образом четыре страницы) являлись частью некоего кодекса, который включал копии и других писем, близких по времени и содержанию[348]. Сами же послания, исходя из их содержания, относятся к середине X века. На русский язык первый перевод Кембриджского документа был осуществлён знаменитым востоковедом и гебраистом Павлом Константиновичем Коковцовым (1861–1942), посвятившим комплексу хазарско-еврейских источников X века специальную монографию[349]. Коковцов, впрочем, сомневался в исторической подлинности самого документа, полагая, что он был составлен не раньше конца XI века (а может быть, даже и в XII–XIII веках) с использованием некоторых исторических данных, относящихся к X веку, но в форме письма, как бы синхронному тому времени[350].

Новое исследование Кембриджского документа, осуществлённое профессором Чикагского университета Норманом Голбом в контексте иных документов каирской генизы того же времени, позволило не только существенно уточнить прочтение самого текста (физическая сохранность документа, разумеется, отнюдь не идеальна), но и снять вопрос о его подлинности. Теперь вряд ли можно сомневаться в том, что Кембриджский документ представляет собой копию письма, написанного подданным хазарского царя Иосифа, неким иудеем, по-видимому, в Константинополе[351]. Поскольку начало письма утрачено, адресат его неизвестен. Однако ещё в самом начале научного исследования этого источника он был соотнесён с так называемой Еврейско-хазарской перепиской X века, известной в публикациях ещё с конца XVI века. Эта переписка представляет собой два письма, которыми обменялись Хасдай ибн Шапрут (Шафрут), иудей, служивший при дворе кордовского халифа Абд ар-Рахмана III, и хазарский царь Иосиф (ответное послание Иосифа сохранилось в двух редакциях).

Хасдай ибн Шапрут был придворным врачом и советником кордовского халифа, а затем руководил также финансами и занимался иностранными делами, пользуясь большим доверием и уважением своего правителя. Он был очень образованным человеком и, в частности, занимался переводом на арабский язык греческого медицинского сочинения античного автора Диоскорида «О лекарственных веществах», текст которого на рубеже 940–950-х годов был послан византийским императором кордовскому халифу. Хасдай узнал о существовании на Востоке государства, где официальной религией был иудаизм, и обратился к хазарскому царю с вопросами об истории хазар, принятии ими иудаизма, географии и государственном положении Хазарского каганата. Результатами этого интереса и оказались те документы, которые в настоящее время именуются «еврейско-хазарской перепиской». Правление хазарского царя Иосифа относится к 930–960-м годам; возможно, это был последний правитель Хазарии до того, как каганат в середине 960-х годов был разгромлен князем Святославом. Хасдай занял высокое положение при дворе халифа в начале 950-х годов (сам халиф скончался в октябре 961 года)[352]. Следовательно, и переписка между Хасдаем и Иосифом может датироваться 950-ми — началом 960-х годов. Наличие других дипломатических писем Хасдая позволило считать его адресатом также и Кембриджского документа. Поскольку составитель Кембриджского документа писал во времена царя Иосифа, а в тексте упоминаются события первой половины 940-х годов, то датировка самого документа относится, скорее всего, также к середине X века (возможно, к тому же промежутку: 950-е — начало 960-х годов).

По своему содержанию Кембриджский документ или письмо (вернее, та его часть, которая дошла до нас) носит чисто информационный характер. По сути, он отвечает на круг вопросов, близкий тому, которые были затронуты и в послании царя Иосифа. Содержание документа можно условно разделить на три части. Первая касается истории взаимоотношений евреев и хазар, принятия в Хазарии иудаизма и создания царства. Вторая посвящена взаимоотношениям хазар с соседями и различным военным столкновениям между хазарами и другими странами и народами. Именно в этой части содержится интересующий нас рассказ. Третья часть носит этногеографический характер и описывает страну в целом, пределы хазарских владений, а также перечисляет народы, которые воюют с хазарами. Ещё раз отмечу, что ни начало, ни конец текста этого послания неизвестны. Обратимся к фрагменту, связанному с Русью[353]:

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное