Олень - золотые рога

Поднялся страшный шум. На шум выскочил уже полураздевшийся Тайкин отец. Вернулась со второго этажа важная хозяйка дома. Подошла тетя. Подскочил и Мишка — ему до всего дело.

Тайкин отец даже стал кричать на старого черта:

— Какие стекла?.. Дочь весь вечер с нами, в лото играла.

— Да-да, Николай Александрович! Девочка весь вечер с нами играла, — важно подтвердила хозяйка дома.

А та черная женщина — платок черный, платье черное и голос тоже как будто черный — снова шепчет старому черту черным шепотом:

— Она самая! В белых горошинах!..

— Цыц! — рявкнул не своим голосом Тайкин отец. И черная женщина сразу бочком-бочком к калитке и исчезла.

Старый черт стал соображать вслух:

— Ежели не она, значит — он!

И показывает при этом на Тольку. И еще добавляет:

— Я не раз замечал, как он в таком платье дурочкой бегал!

Но тут все стали кричать в один голос и доказывать старому черту, что Толька тоже весь вечер играл в лото и никакого платья не надевал, что второе платье стирано и сушится на балкончике.

Подошли к балкону. Вот оно — платье. Красное. В белых горошинах.

Старый черт снова начал соображать вслух:

— Тэк-с, тэк-с! Стало быть, оставили платье на балкончике. Стало быть кто-то брал его, влезал в него христопротивно. Но — кто? Михаил? Нет, он — здесь. Стало быть — арестант Сережка!

Сообразил и стал каяться:

— Простите меня, старого дурака! Запутала меня эта баба!

И показал туда, где недавно стояла черная женщина. И еще сказал:

— Господи боже, Христе сыне наш! Да как только я мог подумать на такое воспитанное дитя?..

Сказал и погладил Тайку по голове.

Тайка увидала, что грозу пронесло, и сразу хлоп на четвереньки — начала собирать монетки, свой выигрыш.

Толька сейчас же тоже хлоп! Сразу между ними небольшая драка, но всем пока что еще не до них.

— Что же случилось, Николай Александрович? — уже менее сердито спросил Тайкин отец.

— Ах, господа, господа!.. — старый черт вздохнул, махнул рукой и стал рассказывать, как у него выбили окна.

Он рассказывает, а тетя ахает. Три окна, — она три раза ахнула.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Старый черт думает на Сережку ⠀⠀ ⠀⠀

Долго-долго рассказывал старый черт о том, что случилось. Чуть кто новый подойдет к крылечку, он опять начинает с начала. И снова при каждом окне тетя ахает.

Но у него все свербится одна мысль:

— Как ни кинь, а кроме Сережки-хулигана некому разбить! Он на это мастер! Вот только где взял платье? В белых горошинах…

Наконец, старый черт не выдержал:

— Прошу пройти со мной! Как благородных свидетелей!

Все устремились к Сережкиной избушке. Избушка темна, спит.

— Вот видите! — Обрадовался старый черт. — Час еще не столь поздний, а они заперлись и как бы спят — тень от себя отводят. Вы понимаете?

— Да у них и платья-то такого нет! — не вытерпел и заступился Мишка. Но тетя сразу его за рукав:

— Не суйся! Тебе арестант — не компания!

Дядя стал стучать к Сережке. Стучит все громче и громче. Наконец, стал так громыхать, что мертвый услышал бы. Но в избушке никто не отзывался.

— Вот видите! — еще многозначительнее сказал старый черт.

— В самом деле подозрительно! — торопливо и охотно поддакнул Тайкин отец.

Неожиданно за их спинами заскрипела старая калиточка. Это шла с реки Дарья Михайловна, согнувшись под коромыслом.

— Тэк-с, — сказал дядя. — А где твой сынок ненаглядный? Ты знаешь, что он здесь натворил?

Дарья Михайловна испуганно уставилась в лицо старому черту. Корзины с тяжелым сырым бельем дрогнули на коромысле.

— Где он, я спрашиваю? — хрипло рявкнул старый черт и весь затрясся от злобы.

А калиточка снова угрюмо заскрипела, и с улицы во дворик вошел усталый Сережка, тоже согнувшийся под тяжестью корзин с бельем.

И все как-то враз подумали, что трудолюбивый Сережка ни в чем не виноват. Даже тетя не выдержала.

— Хватит уж зря на людей бросаться! — сказала она и увела дядю домой — успокаивать.

Все разошлись и даже не объяснили Дарье Михайловне, в чем дело. Она так и не поняла ничего. Кое о чем догадался один Сережка. В груди у него все плясало от радости. Он проводил веселым взглядом Тайку — в красном платье с белыми горошинами, внес корзины, спросил: «Ну, мамка, спать?»— и стал раздеваться.

— Чего этот зверь-то бросился? — тревожно спросила Дарья Михайловна.

— Да ну его, старого черта! — Сказал Сережка и счастливо закрыл глаза.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Тайкины куклы разговаривают ⠀⠀ ⠀⠀

Долго думали-гадали: кто же разбил стекла? Но не смогли догадаться.

А Сережка — молодец: никому ни слова!

А Ольга Никаноровна решила больше не наживать неприятностей: отобрала у Тайки оба злосчастных платья и при дяде разрезала их на мелкие кусочки-лоскуточки. Пригодятся как тряпочки: вытирать стол, прочищать стекла.

Конечно, очень жалко было резать, но зато так будет подальше от греха!

А Тайка выпросила эти лоскуточки для кукол.

Ольга Никаноровна, может, и не отдала бы. Но ведь все-таки Тайку безвинно драли за ухо, топали на нее ногами… Как тут не отдашь?..

И Тайкины куклы разбогатели!