Оленьи сказки

– Только это волнует вас сейчас? – Он пронзительно посмотрел Йонасу в глаза.

Тот поежился и едва не отступил. Под взглядом короля он чувствовал себя глупцом. Каждый из окружающих сомневался в нем и его словах. Он не знал, где найти поддержку. Слова Руты всплыли в памяти неожиданно. Они делали все это ради Олененка. Рута верила ему. И продолжала верить сейчас.

– Только это, ваше величество. До бала я имел честь поговорить с вашим портным. Он рассказал мне о традиции наряжаться в животных. А также о том, что в день маскарада каждый имеет право на маленькую тайну. И до снятия масок никому неизвестно о личности другого. Даже королю.

Шепот нарастал. По виску Йонаса скатился пот. Король молчал и, казалось, готов был сдаться.

– Что же, если вам так нравится снимать маски, скажите, кто под вашей? Мне хотелось бы знать, кто смеет выставлять мне подобные обвинения. Но, прежде чем вы ответите, у меня есть еще один вопрос. Как я или кто-то другой в этом зале может верить человеку, укравшему костюм моего покойного брата?

Йонас похолодел. Он не ожидал, что костюм, позволивший ему попасть на бал, мог сыграть с ним злую шутку. Теперь он выглядел вором и обманщиком. Король был прав: никто не был обязан верить ему.

К горлу подступил горький ком. Йонас сделал шаг назад, отчаянно стараясь придумать хоть одну причину, но слова ускользали.

– Стража, взять его, – громко приказал король. – Я хочу лично допросить этого человека.

Гости вокруг Йонаса расступились. Два стражника подошли ближе и взяли его под локти.

– Я верю ему, – внезапно раздался низкий мужской голос.

Стражники ослабили хватку. Взгляды, до этого обращенные на Йонаса, теперь были устремлены к человеку на лестнице. На нем не было маски, иссохшее лицо испещряли морщины и тонкие шрамы.

– Мое имя – Раймондас. Десять лет назад я был в этом замке. Пришел в него ночью, чтобы выполнить свою работу и навсегда покинуть королевство. Мне был дан лишь один приказ – не позволить никому из членов королевской семьи выйти из замка живым.

Блики свечей угрожающе плясали на стенах.

– Мне обещали щедрую награду и полную безопасность. Я давно мечтал прекратить убивать и завести семью, стать другим человеком. Но я и не думал, что не смогу растить дочь, зная, что на моих руках кровь такой же маленький невинной девочки. Я сходил с ума и готов был покончить с собой, когда послы вдруг принесли добрую весть: принцесса жива. Я прибыл сюда только затем, чтобы убедиться в этом. Лишь разок взглянуть на принцессу и простить самого себя. Но я опоздал. И если вам нужна хоть одна причина мне верить, то вот: за мои слова меня казнят. Но теперь мне все равно. Я и сам не могу больше жить, ведь человеком, отдавшим мне приказ, был король Гантарас.

Мертвая тишина после слов Раймондаса сменилась звоном обнажающихся мечей стражников.

– Йонас, расскажи еще раз. Я так люблю эту часть истории! – Звонкий голос Олененка подрагивал от нетерпения.

– Хорошо, – самодовольно произнес он. – Я обнял Руту левой рукой и крепко прижал к себе, а правой выхватил меч и приставил его к горлу короля.

– Ты ничего не путаешь? – Рута приоткрыла глаза.

Одеяло давило приятной тяжестью. В воздухе витал запах полевых трав. Он появился здесь давно и был первым, что Рута почувствовала, когда пришла в сознание. Свежие букеты приносили каждый день, и порой, когда солнце освещало ее постель, Рута представляла, что лежит на большой поляне.

Ветер нежно касался волос, и отросшая прядь щекотала нос. Рута хотела убрать ее, напрягала руку и морщилась от боли. Ей никак не удавалось привыкнуть к тому, что тело, сильное и выносливое, уже не могло служить ей так же, как и прежде.

– Возможно, меч я держал в левой руке. У меня плохая память на детали. – Йонас широко улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь?

Рута задумалась. Ей часто задавали этот вопрос в последнее время. Доктора, прислуга и незнакомые люди, заходившие навестить ее и выразить восхищение и благодарность. Она сама не считала себя героиней. Гораздо больше отличился Йонас, проявивший смелость и сообразительность. Она же лишь оказалась под…

Хрустальный звон заставил вздрогнуть. Сердце замерло. Звук разбивающегося стекла навеки застыл в памяти. Она не раз просыпалась ночью, едва дыша, потому что в кошмарах ее вновь и вновь настигали треск, грохот, звон стекла и пронзительная тишина.

– Рута? – Йонас испуганно приподнялся.

– Все хорошо. Я еще не совсем проснулась.

Она почти не солгала. Впрочем, до этого времени она не понимала значения слова «хорошо». Но теперь Рута знала точно: хорошо – когда грудь не обжигает огнем при каждом вздохе, хорошо – когда можешь лежать на боку и не испытывать боли, хорошо – когда при каждом шаге не кружится голова, а к горлу не подступает тошнота.

Все остальное, вроде шрамов, которые теперь испещряли руки, или ноющей боли в плече и локте, – вполне можно было терпеть. Рута даже назвала бы себя здоровой, но доктор настоял на своем и вынудил ее продолжать лежать в постели.