Оленья кавалерия или смерть от кота своего…

Исаак Шкловский в конце XIX века проживший шесть лет в ссылке на берегах Колымы, так описывал нравы местного русского населения: «Очень часто русский парень, которому надоест жить в Нижнеколымске, запрягает собак и уезжает жить “в чукчи”, т. е. в чукотское стойбище. Дикари радушно встречают пришельца. Он берет себе в жены одну, две и больше дикарок и заживает первобытною жизнью. Иногда это продолжается год, два и больше… Русские легко примиряются с первобытною жизнью. Через год они совершенно очукочиваются…»

Не только русские мужчины брали жён из местных женщин, но и русские девушки нередко выходили замуж за аборигенов. Особенно популярны были браки с богатыми чукчами, владевшими многотысячными стадами оленей – главным богатством северной тундры. В XIX веке даже зафиксированы случаи, когда чукчи платили оленями калым за русских невест.

Жизнь русских «старожилов» Крайнего Севера не была лёгкой, зачастую балансируя на грани голода. Поэтому брак с богатыми чукотскими вождями многим казался удачной долей. «Что на реке Колыме! Мы там жили, да голодовали, весь век мучились, а здесь по крайности наша еда округ нас на ногах ходит» – такие слова одной из русских женщин, вышедшей замуж за богатого оленями старейшину, приводит этнограф Владимир Богораз, побывавший с экспедицией на Чукотке в самом конце XIX века.

«Русское Жило» и «койимский найод»

Крупные русские поселения в дальневосточном Заполярье исчезли в XIX столетии. Причиной тому стали, как сокращение поголовья пушного зверя из-за активной охоты, так и прекращение вооруженных стычек с северными народами. К концу XVIII века завершились долгие «чукотские войны» (см. главы 16–17), ушли в прошлое восстания коряков и юкагиров. Боевые походы и набеги сменились мирной торговлей, Российской империи больше не было нужды держать в укреплённых острогах за Полярным кругом сотни солдат и казаков.

Но окончательно заполярные города Дальнего Востока добили две страшных эпидемии «чёрной оспы». Первая пандемия свирепствовала между Яной и Колымой в 1773-76 годах – в многолюдном Зашиверске тогда выжило менее 200 человек.

Спустя чуть более столетия, в 1883-84 годах, эпидемия повторилась и убила половину русского населения, жившего тогда на берегах Колымы, Алазеи и Индигирки. Зашиверск и Алазейский острог опустели полностью. В конце XIX столетия очевидец писал: «…на реке Алазее когда-то было значительное русское поселение, от которого теперь и следа не осталось».

Местные якуты сохранили легенду о том, как эпидемия оспы началась в Зашиверске. Ежегодно в городе проводилась большая ярмарка, по традиции перед её началом все привезённые товары благословлял православный священник, а вслед за ним шаманы окрестных племён. Согласное легенде, однажды во время ярмарки, шаман неожиданно приказал вырубить во льду Индигирки прорубь и утопить имевшийся среди товаров ярмарки богато украшенный большой сундук. Но священник возразил, что скорее бросит в воду шамана, чем этот сундук, «полный сокровищ». Когда предмет раздора был открыт, все бросились к нему и расхватали из сундука блестящие украшения, цветные ткани и различные драгоценности. После этого, гласит легенда, «три ворона сели на крест церкви и продолжали они сидеть в течение трех дней», а в это время в Зашиверске люди стали умирать от «чёрной оспы». Погибли все – согласно местному фольклору, записанному уже в XX веке, выжила только одна маленькая девочка по фамилии Тарабукина, которая умерла в возрасте ста пяти лет…

Но даже после всех эпидемий, согласно переписи 1897 года, на крайнем севере Дальнего Востока – от устья Лены до Чукотки – обитало около тысячи мужчин и женщин, считавшихся себя русскими «старожилами». В низовьях Индигирки их насчитывалось 336 человек, ещё 439 жили на Колыме и 122 на чукотской реке Анадырь.

На Индигирке самым крупным было село Русское Устье, иначе ещё называвшееся «Русское Жило» – оно располагалось всего в 60 километрах от побережья Северного Ледовитого океана. Согласно местным легендам, жители этого полярного села, именовавшиеся «рускоустьинцами», считали себя потомками новгородцев, бежавших на Крайний Север от опричников Ивана Грозного.

На Колыме самым большим и известным поселением «русских старожилов» являлось село Походск, так же располагавшееся в устье реки в 63 верстах от берега Северного Ледовитого океана. На Чукотке самым крупным центром «русских старожилов» было село Марково в среднем течении реки Анадырь, всего в нескольких верстах от заброшенного в XVIII веке Анадырского острога.

В течение многих поколений обитая на недоступном Севере, фактически в отрыве от остальной России, «рускоустьинцы», «походчане» и «марковцы» – эти три самые крупные группы русских «старожилов» – к началу XX столетия разговаривали уже на собственных диалектах русского языка. Их говор – «походчане» именовали его «сладкоречием» – сохранил слова и обороты, бытовавшие на Руси многие века назад в эпоху первопроходцев и даже ранее, в эпоху Новгородской республики.