Олений заповедник

– Ну ты меня и провел, – сказала она и положила руку ему на плечо. – Чарли, ты сегодня в настроении кое-что послушать? – И не дав ему ответить, продолжила: – У меня такое чувство, что ты единственный, кто способен понять, каково мне сейчас.

– Почему именно я?

– Потому, Чарлз, что я в свое время была сильно в тебя влюблена. И ты причинил мне боль. А я всегда считала, что тот, кто причиняет боль, лучше всего понимает тебя.

Он до того напился, что, кажется, уже ничто не могло помочь. Лишний глоток виски едва ли мог иметь какое-либо значение – все равно будет кружиться голова, он будет чувствовать себя подавленным и его будет мутить.

– Да Лулу, я тоже так считаю, – сказал он. Сейчас, казалось ему, он может говорить что угодно.

– Мы были идиотами, верно?

– Идиотами.

– А знаешь, я снова влюбилась.

– В Тони Тэннера?

Она кивнула.

– По-моему, на этот раз влюбилась по-настоящему. – Он молчал, и она продолжила: – Все против нас. И только я понимаю определенные черты в характере Тони.

– Какой замечательный способ описывать того, кого любишь.

– Я серьезно, Чарлз. У Тони огромный потенциал. По натуре он куда чувствительнее, чем кажется, и мне нравится такое сочетание качеств в мужчине.

– Сочетание каких же качеств?

– Ну, грубости и чувствительности. Эти два качества забавно сочетаются в Тони. Если я его немного отшлифую, он станет очень интересным человеком. Уж ты-тодолжен понять, – сказала она.

– Но когда же все это произошло?

– В последние десять дней, – сказала Лулу. – Кстати, с самого начала это был праздник. Тони – ходячая энциклопедия. И знаешь, самое забавное, что сначала он мне даже не нравился.

Вокруг них толпились люди, и от шума вечеринки гудело в ушах. Айтела восхищало то, как они с Лулу действовали в унисон. Оба кивали друзьям с таким видом, что никто не прерывал их беседы.

– А как же Серджиус? – спросил он. – Ты пригласила его сегодня?

Она кивнула.

– Конечно, пригласила. – Лулу пожала плечами. – Только он скорей всего сидит дома и дуется.

– Две недели назад ты считала, что влюблена в него.

Она улыбнулась.

– О, ему еще надо столькому учиться, – сказала она и снова положила руку Айтелу на плечо. – Чарли, как я хочу, чтобы ты понял, что я желаю тебе только самого лучшего. Право же, ты один из самых милых людей, каких я знала, – продолжала она, и глаза ее увлажнились слезами. – Я даже поняла, что ты находишь в Илене. Мне она, пожалуй, нравится.

– Значит, ты влюблена в Тони? – переспросил он.

– Почти уверена, что да.

– Должно быть, ты хочешь, чтобы я это в тебе убил.

– О, ты пьян.

– Нет, я просто удивляюсь, почему ты не привела его с собой.

– Потому что… мне хотелось ненадолго расстаться, чтобы подумать о нем. А теперь мне его не хватает.

Айтел смотрел на нее и думал: до чего же она прелестна. Пока они говорили, голубые, с лиловатым отливом глаза Лулу улыбались ему – улыбались и, казалось, говорили: «Сколько бы мы с тобой ни притворялись, но у нас ведь есть что вспомнить». Айтел почувствовал себя пожилым алкоголиком. Неужели всего год или два назад они были женаты и все считали, что он взял в жены женщину ниже себя? А теперь она стала недосягаемо выше его, и на смену пришли новые поколения Тони Тэннеров, которые в свое время часами сидели под дверью его кабинета, дожидаясь возможности поздороваться с ним.

– Ты скоро отправляешься в Европу? – спросил он, прерывая тишину.

Конечно же, она скоро отправится в Европу. Появись кто-то достаточно известный, и она поедет с ним.

– Самое, по-моему, нелепое, – сказала Лулу, – то, что Тони не любит меня.

– Ничего страшного. Полюбит, если ты будешь его уважать.

– Ты стареешь, Чарли, и становишься противным.

Самое скверное, думал Айтел, что он сейчас так ее хочет. Хочет больше, чем когда-либо хотел в течение их брака. В другом конце комнаты он увидел Дона Виду, разговаривавшего с Иленой, и понял, что, если он уедет с приема вместе с Лулу, Илена скорей всего уедет с Бидой и его красавицей женой.

– О чем ты думаешь? – неожиданно спросила Лулу.

А он поймал себя на том, что покачивается, переступая с пяток на пальцы.

– Я только что пришел к выводу, – сказал Айтел, – что не удается запомнить, как выглядит тело бывшей жены.

Лулу рассмеялась.

– А куда девались все эти снимки, что ты делал?

– О, я их уничтожил, – сказал он.

– Я не верю тебе, Чарлз. – И небрежно, ласково ухватила его пальцами за мочку уха. – Наверно, это подло с моей стороны – сказала она, – но я не против того, что у тебя хранятся мои снимки, конечно, всего несколько штук.

– Лулу, давай уедем с приема, – предложил Айтел.

– Зачем?

– Ты прекрасно понимаешь зачем.

– И оставим тут Илену?

Ее вопрос был ему неприятен.

– Да, и оставим тут Илену, – сказал он и почувствовал, что как бы совершил святотатство. А святотатство заключалось в том, что ему было так легко это произнести.

– Чарлз, я считаю тебя сегодня чрезвычайно привлекательным, но я хочу быть верной Тони.

– Чушь.

– Нехорошо с твоей стороны предлагать мне это. Каждый определенный период времени я могу заниматься только чем-то одним.

– Давай уедем отсюда, – повторил Айтел. – Я покажу тебе новую энциклопедию.