Олений завет

– Присмотри за моим домиком. Ты теперь в здешних краях надолго… И будь аккуратнее с местными… Они, как оказалось, не те, за кого себя выдают. Не все, разумеется. Галка-то всегда нож за спиной прятала, я прямо-таки видел, как острое лезвие блестит на солнце. И это… Попрошаек уличных не обижай, а то они тоже зубы показывать умеют. Оця, вон, захворал, так они вообще страх потеряли!

Коля ничего не мог ответить деду из-за кома, застрявшего в горле.

– А я могу остаться с тобой? – выдавил он спустя минуту.

– Исключено! У тебя своя задача имеется! Зимой здесь совсем от холода околеть можно… Как маленький, ей-богу! Если чего по хозяйству подсказать надо – приходи, расскажу. Ты должен быть там, а я – здесь. У нас хорошая команда получится, это я тебе обещаю!

– Я совсем не представляю, что делать со стадом.

– А чего тут представлять? Главное – не наступай на чужие грабли, чтоб снова все не разбазарить. Разговаривай с рогатыми почаще, они это дело уважают. Потчуй их хорошо да важенок береги. Будет стадо расти и народ кормить. Только меру всему знай!

В чайнике над очагом закипела вода. Ёгор заварил ароматный отвар, щекочущий нос запахом сосновой хвои, и передал кружку внуку.

– Стадо, конечно, дело хорошее. Но самое ценное, что ты должен беречь, – это свою душу. На нее уйма охотников найдется. Дорогущий бриллиант, способный умаслить даже саму Смерть! Свободно конвертируемая валюта!

– Что будет с твоей?

– Это мне неизвестно…

Коля прекрасно понимал, что дед его обманывает. Об этом говорили опущенные глаза и поджатые сухие губы. Но парень не винил старика, который наконец-то обрел смысл жизни. Они еще долго сидели напротив жаркого костра и рассказывали друг другу то, о чем молчали несколько лет. Коля тараторил так быстро, будто боялся не успеть сообщить о чем-то очень важном, а Ёгор слушал его, затаив дыхание, словно опасался ненароком спугнуть порхающие вокруг него слова-бабочки.

По хижине разносился смех, прерываемый строгими замечаниями, воздух рассекали импульсивные жесты. Даже огонь все громче потрескивал, пытаясь присоединиться к разговору. Луна развернулась на двадцать семь шагов, чтобы подслушать столь оживленную беседу. Но и она вскоре устала нависать над вежей.

– Тебе пора. Иначе так и застрянешь здесь. А это, поверь мне, совсем не кстати, – произнес шаман на рассвете.

– Я теперь буду рядом, дед…

– Это мы еще поглядим! – Ёгор покосился на дрыхнувшего пса.

– Я все слышу, – вдруг отреагировал мохнатый помощник. – Выгоняй наконец пацана, а то уже всю смену свою проболтал!

– Я не прощаюсь, – вздохнул Коля.

– Конечно! У тебя даже лифт, так сказать, имеется! Прыгнул в погреб – и ты уже здесь!

Коля шагнул за порог и что есть силы кинулся прочь: иначе он просто бы не смог уйти. Светило по-осеннему холодное солнце. Когда он добежал до злосчастной палатки, то напоследок обернулся и окинул взглядом промозглую лесную чащу. Где-то посреди этих буреломов Коля потерял осколок своего сердца. Наверняка тот сейчас лежал под какой-нибудь суровой сосной… А может, остался в подземелье, у ног окаменевшего Щипача? Хотя с не меньшей долей вероятности его можно отыскать в тихой воде, запутанным в длиннющих волосах хитрой водяной девы.

Коля еще немного постоял в раздумьях, а после залез в палатку. Внутри ничего не поменялось с его последнего визита: шкура Оядзь валялась посреди подвала, захламленного всякой ерундой, а из углов на нее изумленно таращились безмолвные маски.

– Заберу-ка я его с собой, – пробубнил себе под нос Коля, наткнувшись взглядом на олений рог.

Теперь единственное, что ему оставалось сделать, – это пробраться через деревянный люк прямиком в оставшуюся без хозяйки избу посреди Ловозера.

Эпилог

По всему интернету разнеслась новость о сельских пенсионерах, без вести пропавших в окрестностях Ловозерских тундр. Но еще больше шуму наделало исчезновение группы поисковиков-добровольцев и двух бравых сотрудников МЧС. Полиция рапортовала о непрерывной работе по розыску исчезнувших без следа людей, а спасатели были уверены в том, что целый месяц в условиях северного сентября посреди сопок протянуть невозможно. Собственно, они и сдались первыми.

Колины родители побросали все свои дела и ринулись в Ловозеро. Мать сорвала голосовые связки в попытках оказать эмоциональное давление на представителей государственных служб, вплоть до Минприроды. В итоге с ролью энергетического вампира она таки не справилась, и единственным, до чего могла додуматься измученная регулярными припадками женщина, стала мысль о пустых гробах на местном кладбище.

Идея о погребении не отпустила ее даже тогда, когда на пороге родительского дома она увидела своего блудного сына. Именно в тот момент Коля окончательно утвердился в своем решении остаться в селе. Поначалу он и правда хотел рассказать родителям о произошедшем на Могильном острове, но вовремя одумался. Теперь на каждый вопрос касательно последнего месяца он отвечал: «Я ничего не помню».