Олений завет

Коля кинулся следом, схватив пыхтящую старуху за плечи. Но как только ее голова и руки исчезли под половицами, он почувствовал под ладонями скользкую шкуру. Жирная жаба упала вниз, прямо к ногам Василия. Серо-зеленая кожа на спине дымилась от прожигающего солнца, будто щепка под лупой. Коля прыгнул на нее сверху и пронзил уже не кинжалом, а тонким золотым копьем, тянувшимся к слепящей звезде.

Ведьма издала истошный крик, ее шкура стала медленно скукоживаться и терять влагу. Глазные яблоки вылезли наружу, а язык вытянулся в поисках хоть чего-то съедобного.

– Отец еще долго будет горевать за горизонтом, – прохрипела жаба напоследок и свалилась замертво.

Ее тело окончательно высохло, превратившись в изношенную тряпку.

– Я чуть дух от страха не испустил! – отдышавшись, вскрикнул Василий.

Коля рухнул на колени и зарыдал в рукав разорванной куртки.

– Ну, полно тебе! – попытался успокоить его оленевод. – Чего нюни распустил!

– Плечо болит! – застонал парень.

– Скажи еще, что к маме хочешь!

Коля покосился на старика с укоризной и вскочил на ноги.

– Выход… – произнес он, уставившись на стену. – Смотрите, выход!

И действительно, сбоку нарисовалась небольшая дверь с ручкой. Коля потянул ее на себя. В лицо ударила ночная прохлада. Лунный свет тотчас пересек прогнивший порог, чтобы встретиться со своей пылающей противоположностью и слиться с ней в неразделимое целое. Теперь одна длинная нить соединяла два абсолютно несовместимых мира. Коле пришлось ссутулиться и раздвинуть слегка заслоняющий дверной проем полог, чтоб высунуться наружу. На секунду его голова выглянула из потрепанной палатки, а потом снова скрылась – уже в подвале.

– Вот те на! – протянул Василий.

– Похоже, вам наверх, прямиком в село через Галкины хоромы, – наконец обратился Коля к старику.

– А ты чего? Снова приключений на задницу искать намерен?

– Мне деда искать нужно.

– И Ёгор сюда поперся?!

– Вообще-то он за вами поперся! Так что окажите услугу – проваливайте отсюда!

В темной лесной чаще раздался женский плач, да такой громкий и пронзительный, что обоим захотелось тотчас заткнуть уши. Приглядевшись, Коля заметил длинноволосую женщину, плывшую через буреломы по направлению к ним. Ее седина сливалась с просторным балахоном, спускающимся до самой земли. По мере того как незнакомка приближалась к палатке, стон становился все более невыносимым.

Василий оцепенел, выпучил глаза и раскрыл рот. На его лице отразился непередаваемый ужас, такой же, что и на застывших навсегда масках в темных углах погреба.

Скорчив недовольную мину, Коля ухватился за старика.

– Василий, что такое? Очнись! – Он потряс своего спутника.

Но тот никак не реагировал. По морщинистым щекам потекли слезы, руки задрожали.

– Прости меня, прости, – залепетал Василий. – Я не успел…

Коля, стоявший спиной ко входу в палатку-погреб, ощутил покалывающий морозец. Он, не в состоянии думать ни о ком, кроме Василия, и не заметил, как рвущие душу звуки совсем прекратились. Однако что-то все же заставило его обернуться: по ту сторону порога стояла бледная, как простыня, незнакомка с пустыми глубокими глазницами и открытым в безмолвном крике беззубым ртом. Непонятно, куда она смотрела: то ли на Колю, то ли на что-то за его спиной. Ее руки были прикрыты длинными белоснежными рукавами, а ноги прятались под широким подолом. Женщина подплыла вплотную к уставившемуся на нее молодому человеку, слегка задев полог. По телу Коли пробежала леденящая дрожь. Сердце наполнилось удушающим сожалением за неверно принятые решения и не сказанные вовремя слова, упущенные возможности и предательское молчание. Как распознать надвигающийся инфаркт? По жжению в груди? Онемению лицевых нервов? Похоже, кто-то сейчас попрощается с жизнью…

Словно вымазанная мелом, слепая физиономия застыла, ожидая чего-то. Василий задыхался от слез, Коля боялся даже пошевелиться. Истошный крик иголками вонзился парню в уши. Он схватился за голову и сгорбился. Краем глаза успел заметить, как костлявая рука схватила Василия за волосы и потащила прочь. Старик не издал ни звука. Лишь застывший взгляд обратился к небу, моля отвернувшуюся на несколько сотен шагов серебряную луну о прощении.

Глава 25. Способный ученик

Ёгор сутками напролет – по крайней мере, так ему казалось – сидел напротив очага, пристально вглядываясь в сердце яркого пламени. Он пытался уловить в нем расплывчатый образ Коли, бродившего по беспросветной чаще. Новоиспеченный шаман чувствовал отчаяние внука и непроизвольно тянул к огню длинные пальцы. Но как только он касался едва различимого миража, тот сполохами расползался по сторонам.

– Тебе нужно еще многому научиться, – звучал голос его мохнатого помощника где-то глубоко под черепушкой.

– У меня слишком мало времени, – так же мысленно отвечал ему Ёгор. – Я сижу здесь без толку.

Шаман крутил в руках длинный отрезок толстой веревки, постепенно завязывая на нем тугие узлы. Это немного успокаивало и помогало сосредоточиться на главном.