Ольф. Книга третья

– Урод женатый, чего тебе дома не сидится? – прошипел Захар. – Покажу снимки твоей жене, расскажу о твоих шашнях, и посмотрим, как выкручиваться будешь. По-хорошему прошу: оставь Машеньку в покое.

Со стороны ситуация выглядела комично. Лопоухий полурослик, возомнивший себя вершителем правосудия и справедливости, срывающимся голосом угрожал более взрослому и, как он полагал, опасному детине, который, на самом деле, не умел драться, не хотел драться и не имел отношения к возводимой на него напраслине.

«На него» – это на меня. Страдать за другого не хотелось.

– Маша! – позвал я.

Она кашу заварила, она пусть и расхлебывает, а я здесь вообще человек посторонний.

Любопытно, что было бы, исполни Захар угрозу. Допустим, он узнает координаты жены Юры и отправит ей снимки. Понятно, что мое лицо ей ничего не скажет, и она не обратит внимания на чужой роман. Но если факт, что ее муж путается с кем-то, будет сообщен до того, как покажут снимки, это приведет к выяснению отношений. Я понимаю, что Маша не против обнародования своего романа, но для Юры это будет концом карьеры и потерей всех сбережений – «Они вложены в дело, – говорила Маша, – своих денег у него нет, и не останется возможности зарабатывать». Жить на шее Маши он не захочет, ему и так вряд ли нравится, чем она занимается. Мне бы не понравилось.

Маша вышла из спальни в прежней одежде – просвечивающей футболке и облегающих трусиках. Влажные волосы рассыпались по плечам.

– Кто там?

– В очередной раз твой бывший.

Едва Маша оказалась на виду, Захар сделал еще один снимок. На этот раз на фото мы с Машей будем вместе, я в майке и спортивных штанах, а моя тетя-«сестра» – с торчащей грудью и в таком облачении, от которого у моей Любы и родителей – моих, Любиных и Машиных – волосы встанут дыбом. Эта фотография – действительно компромат, но такого рода, о котором Захар не предполагает. Теперь я занервничал.

– Кто тебе рассказал?! – накинулась Маша на Захара. – Моя мама? Она думает, возвращение к тебе спасет меня от какой-то беды? Запомните же, наконец, вы все: моя жизнь – это моя жизнь! Да, мой парень еще состоит в прежнем браке, и что? Он ушел от жены, теперь мы живем вместе.

Маша прижалась ко мне боком и обняла за талию. Актриса, чтоб ее вспучило и разорвало. Боится за своего Юру, а крайним остаюсь я. А вообще – хороший ход, роскошно выкрутилась.

Я подыграл, моя рука ответно обвила талию Маши, прижав еще крепче. Чем не любовнички? Осталось только поцеловаться на глазах ошарашенного парнишки.

Мой бок в районе ребер чувствовал упругую грудь. У Любы-номер-два совсем другая грудь – мягкая и неохватная, в ней тонешь, как в банке варенья, и умираешь от сладости. А у Любы…

Стоп, никаких сравнений, Люба выше этого. За грудь Любы я отдам все груди мира, и не только груди. Потому совесть и ноет: пока бесценное недоступно, тело получает удовольствие от дешевок.

Плохо сказал. Маша и Люба-номер-два – ветренны и легкомысленны, но они не дешевки. Признать их дешевками – опустить себя в собственных глазах, поскольку мне нравилось их общество. Я же не дешевка, в конце концов?

Ободренная моей помощью, Маша пылко продолжила:

– Захар, мне это надоело. Если не веришь – сиди под дверью и следи, уходит ли мой парень куда-то на ночь.

Захар стоял как оплеванный, он надеялся на другой результат. Он даже хотел быть побитым, чтобы хотя бы так показать Маше и мне (в смысле – ее парню), на чьей стороне правда. Теперь Захар, как говорится, сел в лужу.

– Я не знал, – выдавил он.

– Прощаю, – снисходительно бросила Маша. – Дай телефон.

– Не дам, я тебя знаю, ты его разобьешь.

– Тогда сотри снимки. Сейчас, на моих глазах. И видео, если есть.

Я с удовольствием глядел, как опасные доказательства распадаются на пиксели и уносятся ветром цифровых технологий. Отныне мне ничего не угрожало, можно выдохнуть и жить спокойно.

Понуро сгорбившись, Захар сделал шаг к лестнице. Выстроенный им песочный замок иллюзий рухнул и завалил мечты о будущем. Остался пепел.

Маша отпустила меня и отодвинулась. Я потянулся к двери, чтобы закрыть.

Захар резко развернулся и со всей мочи заехал мне кулаком в нос.

– Ты не должен был так делать! – выкрикнул он. – Так не делают! Ты не прав, не прав, не прав!

Пару секунд он стоял на пороге в ожидании возмездия, но я был в шоке. От удара голова словно взорвалась, сознание на миг помутилось, потом пришла боль. Я просто стоял. Бить человека я не умею и не хочу. И за что его бить? Захар считал себя правым, он ударил женатика-соблазнителя. Если бы вопрос решался таким способом, я на его месте тоже ударил бы.

– Прости, Маша. Всего хорошего. – Захар быстро сбежал по лестнице.

Заперев дверь, Маша оглянулась на меня, глаза расширились:

– У тебя кровь!

– Ерунда. Одна капелька.

– А если он сломал тебе нос? Нужно ехать в травмпункт, делать рентген.

– Не надо. – Признаваться, что в школьные времена я получал по носу регулярно, не хотелось. – Перелом я бы почувствовал. Сейчас все пройдет.

Маша бережно проводила меня к дивану, усадила, вытерла кровь салфеткой, принесла лед из холодильника:

– Приложи.