Ольф. Книга вторая

— Ничего, мне не сложно. — Рыжий чертяка будто чувствовал что-то, интуиция заставляла его поступать наперекор женским прихотям. — Может, с тобой остаться, а то что мне дома одному делать?

— Здесь и спальное место единственное, и ночь будет бессонная, а тебе с утра на работу.

— Хотя бы на минутку зайду, здоровьем поинтересуюсь.

— Ты о чем, какое здоровье?! Не береди душу, ему и так плохо.

Руслан втолкал Свету в подъезд, зашел следом, и дверь за ними захлопнулась. Правильно, если повод не найден, а душа не на месте, нужно поступать по велению сердца.

Корабль некоторое время кружил около окон. Люди за стеклами жили обычной жизнью: ужинали, смотрели телевизор, ругались, мирились. Многие уже спали. Ни в одном новом окне по этой стороне свет не зажегся, а там, где не зашторено, парочка не объявилась. Я перенесся на другую сторону дома.

Повезло под конец первого пролета вдоль дома: Руслан со Светой обнаружились в квартире на пятом этаже крайнего подъезда. На кровати лежал больной, парочка перекинулась с ним несколькими словами. Пока Света переодевалась в домашний халат, Руслана пробежался взглядом по пустым помещениям и только тогда успокоился. Света занялась лекарствами на прикроватной тумбочке, и он отбыл, пожелав на прощание что-то приятное.

Теперь Света засуетилась. Ее вынесло в прихожую, сорванный с вешалки плащ был накинут прямо на халат, потом она бросилась что-то сказать оставляемому в одиночестве больному. Я перевел корабль через крышу дома на другую сторону. Оказалось, что не зря. Отсюда было видно, как отошедший на достаточное расстояние Руслан снизил скорость, огляделся и уселся на ближайшую пустую лавочку лицом к подъезду.

Ох, Света, и не хочется в таких делах помогать, а не помочь тоже будет не по-человечески. Она уже влезла в туфли, ручка двери на лестничную площадку уже проворачивалась…

Тук-тук. Можно даже сказать — дзинь-дзинь, поскольку под костяшками пальцев было стекло, а стучать пришлось громко.

— Света! — Я помахал рукой с узенького захламленного балкона.

В первый миг ее лицо прекрасно заменило бы «Крик» Эдварда Мунка на какой-нибудь выставке. Узнавание произошло где-то на второй минуте.

— Ты?!

Туфли и плащ полетели обратно, она бросилась отворять балкон. Стеклянная дверца выводила в единственную комнату, где находился больной.

— Входи. Ты это… Как?!

Мой палец показал на крышу:

— Оттуда. Проследил и спрыгнул. Хорошо, что успел. — Света состояла из одних вопросов, и я нанес упреждающий удар. — Всего рассказать не могу, но с некоторых пор я немножко иллюзионист. Такие фокусы с элементами каскадерства нужно отрабатывать многократно, вот и тренируюсь при первой возможности.

Врать, конечно, нехорошо, но правда приведет к сомнению во вменяемости. Либо потребует подтверждений. То и другое не есть хорошо в моей ситуации.

Сказанное устроило Свету, она посторонилась. Тесная комната поражала убогостью, обстановка осталась еще с советских времен: кровать со стальными спинками и продавленной металлической сеткой, на стене ковер с оленями. Еще — кресло-кровать в углу, заваленный древним барахлом одежный шкаф и старенький телевизор. На полу протертый до серого основания ковролин.

— Все деньги уходят на лекарства. — Перехватив мой взгляд, Света опустила глаза.

Укутанный одеялами больной спал. На вид — парень моего возраста, светлый, чем-то похож на Свету.

— Брат, — подтвердила девушка мою догадку. — Я дала снотворное. У него полиартрит, суставы почти не двигаются и страшно болят. В свое время неправильно диагностировали болезнь и долго лечили не от того, а теперь уже поздно. До конца жизни будет на гормонах и обезболивающих. Двигаться он может с трудом и только на костылях, в основном лежит. На днях боли просто нестерпимые были, он не вытерпел, наглотался таблеток, еле откачали. Теперь дежурим по очереди — большей частью мама, иногда тетя, а сегодня я.

С окружающим разобрались, перейдем к цели визита.

— Зачем вызывала? — спросил я. — Узнала что-то важное?

Света хмуро кивнула:

— Да. Что вы с Русиком меня развели и оставили в полных дурах.

Я медленно выдохнул: ничего нового, продолжаем расхлебывать старую кашу. Устроенная Русланом проверка едва не стоила ему семейного счастья, теперь еще и мне надо оправдываться.

— Мы с ним закрыли вопрос, тебе не стоит ни о чем беспокоиться.

— Ненавижу быть обязанной. — На меня вскинулся предельно откровенный взор.

— Ты никому ничего… — начал я.

— Плевать на ваши договоренности с высокой колокольни, — перебили меня с непередаваемой горечью. — Это решили вы. За моей спиной.

Так и было. Я виновато разглядывал носки своей обуви.