Ольф. Книга вторая

Сверху поливал свет нового дня, в который мы прилетели из вчерашнего, снизу шуршал и расстреливал ощущениями кристально-белый песок, и мы выпадали из времени, уносясь в прошлое, пронизывая будущее, растворяясь в настоящем. И далекое созвездие сознания, ныне именуемое бывшим, покатилось кубарем под горку, где в основании — пыль времен и дым чувственных пожарищ, где невесомость и нирвана, где растворение в размытой действительности, тысячекратное умирание и новое воскресение. Полет-падение в волшебное никуда продолжался долго. Я снова лежал, теперь на спине, подо мной равномерно скрипело в такт бесконечному счастью. Откуда только силы брались? Будто подпитка идет какая-то сторонняя и явно нечеловеческая. Так и столько, как было у нас — это из области фантастики. Челеста пока не возмущается, но во взоре уже проглядывает недоумение. Она очень старается, тоже хочет, чтобы наше «хорошо» не кончалось. Но у любых возможностей есть пределы. Представляю, если меня начнут сторониться из-за навязчивости и физиологической неуемности. Если раньше, до встречи с чудесной итальяночкой, как у любого нормального мужчины в расцвете лет, у меня извилины работали в основном в одну неудовлетворенную сторону, и каждую встречную особу приемлемой внешности мозги рассматривали как гипотетическую возможность, то сейчас… Не понимаю. Даже с Сусанной, когда я в полном смысле слова «дорвался», желания поесть и поспать все же периодически перебивали другое желание. А с Челестой я как с цепи сорвался.

Стоп, кажется, понятно, откуда у этой мысли — «откуда у меня столько сил» — ноги растут. С тех пор, как у меня появился корабль (или я у него?) мой организм не знал проблем, о болезнях забылось, и в целом я стал крепче, мускулистее, сильнее, выносливее. Вот-вот, сильнее и выносливее. Во всем. То есть, когда улучшает прочие жизненные функции, корабль в том числе усиливает потенцию? Поэтому тестостерон из ушей прет. Отсюда и невероятная неугомонность.

Тогда получается, что у Челесты все то же самое! Я передавал ей медальон, мы оба живем внутри. «Это» действует на обоих? И ведь как действует…

Кажется, теперь я понимаю Альфалиэля.

Впрочем, все зависит от самого человека. Захоти я сейчас не с девушкой миловаться, а тысячи условных Мить вылечивать или с террористами воевать — уверен, что сил тоже хватит на многое. Выходит, все дело — в направлении наших желаний, то есть главное — внутри нас?

А как же. Всегда так было, просто думать об этом грустно. Потому что выводы не очень приятные.

Потом обязательно разберусь во всем этом досконально. Когда с тобой такое обворожительное создание, мысли о прочем как-то затушевываются и расплываются.

Очнуться после счастливого забытья оказалось не меньшим счастьем, чем отправиться в него. Мы одни. Шум моря. Теплый песок. Куда теперь торопиться, зачем? Все, что мне нужно, у меня уже есть.

— Привет, Ольф. Хорошо?

— Хорошо. Даже не представляешь как.

— Дорми бене. Сьямо инсьеме.*

*(Спи спокойно. Мы вместе)

Нежность голоса обволакивала и гипнотизировала. Челеста — это все, что мне нужно. Почему я понял это только сейчас?

— Тутто э бэнэ ке финишэ бэнэ. Дорми комэ ун джюсто. Феличе ноттэ. Ведро сэ э поссибиле фарло… Аллора сапро дэль туо аспетто веро.*

*(Все хорошо, что хорошо кончается. Ты спишь сном праведника. Счастливой ночи. Посмотрю, возможно ли это сделать… И может быть смогу увидеть твой истинный облик)

Мокрые черные змейки поиграли с медальоном и вновь побежали с груди через живот. Я закатил глаза.

Жизнь без любви есть ад, и люди мучаются в нем в поисках смысла жизни, счастья или лучших вариантов, а надо искать — любовь.

Я нашел. Там, где не думал. И, счастливый, уснул в беззаботном упоении. «А жизни суть, она проста: его уста, ее уста…»

Глава 3

Ласковые объятия. Желанные руки придерживают мою голову. Губы касаются сонных губ. Мягкий торопливый топот.

Не знаю как, но я почувствовал неладное. Вскочил, беспомощно озираясь. Рядом никого. Раньше, реагируя на угрозу, меня будил корабль, но пляж в зону его ответственности не входил.

Челеста, сжимая в руках добычу, неслась к кораблю. Мой лоб покрылся ледяной испариной, ладонь машинально обшарила осиротевшую грудь.

Медальон. Она украла его. И уже не догнать. Через пару секунд я останусь один на необитаемом острове без воды и пищи…

Взгляд упал на тяжелую сырую корягу, вынесенную каким-то штормом. Рука сама, без участия мозга, поднимает ее… раскручивает, как молот… и отпускает. Фухх, фухх, фухх… Коряга летит, вращаясь. Как бумеранг. Только такое не возвращается. Оно ставит точку.

Глаза широко раскрываются: что я наделал?!

Когда кидаешь не задумываясь, не рукой, не глазомером, а желанием изнутри, организм помогает. Попадание пришлось прямо в затылок. Девушка рухнула, как подкошенная.

В несколько прыжков, побив все мировые рекорды, я оказался рядом.

— Почему, Челеста? — Слезы наворачивались на глаза. — Зачем?