Ольф. Книга вторая

Пальцы бессознательно нацепили возвращенный медальон, подсунутые руки подняли сломанное тельце, и корабль словно прыгнул навстречу.

Девушка не шевелилась. С затылка из волос текла алая жижа. Струйки собирались в ручейки, заливали руки, живот, ноги.

Я несся сломя голову. Проем едва не взорвался от вопля-приказа, кровать подставилась под безвольную ношу. Я упал рядом, повязывая медальон на две шеи.

— Вылечи! Вылечи ее, пожалуйста!

Челеста лежала рядом — неподвижная, бесчувственная, почти мертвая. Почти. Но дело шло на поправку. Грудь равномерно вздымалась.

Успел. Не думаю, что корабль мог оживлять. Хотя, чем черт не шутит. Проверять не собираюсь. То есть, не стану доводить до такой проверки.

Поддавшись позыву, я нежно коснулся девушки, осторожно погладил по слипшимся окровавленным волосам. Пальцы коснулись щек — мягких, ребяческих, своевольных. Что ей не понравилось, почему в такой волшебный момент она обернула сказку кошмаром?

Если подумать… Корабль уже несколько раз защищал меня от подобного. Она давно замыслила украсть ключ к кораблю. Неужели весь сегодняшний день — часть плана?!

Сердце отказывалось верить. Но логика твердила обратное.

— Почему, Челеста?

Она не отвечала. Не слышала. Не могла слышать. Кажется, она просто спала. Уже — спала.

Корабль делал все возможное. Под полупрозрачными веками началась напряженная жизнь. Девушка словно читала во сне.

Она что-то шептала, но я не вслушивался. Пусть говорит, если это ей нужно. Все, что требуется, я почувствую.

Я продолжал едва ощутимо касаться ее. Чтобы не потревожить, не сбить дыхания. Ладонь с безумной тоской провела по груди, по животу, по безвольно раскинутым бедрам. Едва обретенный и сразу потерянный рай. Я низвергнут. За то, что жил не по правилам. Запоздавшая небесная кара ударила точно.

Когда Челеста очнется — в этом я уже не сомневался — что будет? Как выйти из тупика ее поступка? Доверия больше нет. Без доверия нет счастья. Без счастья нет жизни.

От внутренней боли пальцы сжались, стиснув колено девушки. Я замер.

Ничего не произошло. Ее тело не двинулось, не пошевелилось. Зато ожила рука, она приподнялась и ответно дотронулась до плеча. Затем проползла по шее и принялась изучать меня дальше — жесткую вечернюю щетину на щеках, вспученную мурашками кожу. Осторожно, нежно, опасливо. Словно знакомясь. Вспоминая. Радостно. Желанно. Светясь от счастья узнавания. Господи, почему же?! Зачем ей понадобился корабль?

Кровь уже не шла. Через несколько минут исчезла и та, которой сочилась рана. Теперь подсыхающие бурые потеки остались только на волосах, а сама рана быстро затягивалась.

Я ждал. Полное исцеление вот-вот завершится. Мы прижимались головами, но теперь я весь придвинулся ближе, обнял за талию и потянул к себе.

Челеста неожиданно вывернулась, глаза открылись. Мои пальцы спешно перевязали медальон обратно на одного хозяина.

— Как ты?

Сосредоточившийся на мне взгляд пыхнул испугом. Девушка отшатнулась:

— Ки сэй?*

*(Кто ты)

— Челеста?

— Челеста? Ки э Челеста? Довэ соно?*

*(Кто такая Челеста? Где я?)

— Я Ольф. Ты Челеста. Мы на корабле. Вспомнила?

Нет. Она села на постели, долго озиралась, остановила взор на мне:

— Сэй нудо.*

*(Ты голый)

Опустив глаза, девушка обнаружила, что у нее тоже отсутствует одежда.

— Перке сьямо звестити?*

*(Почему мы раздеты?)

Я непонимающе развел руками.

— Комэ ми кьямо?* — тыча себя в острую грудку, поинтересовалась она.

*(Как меня зовут?)

Ощущение, что забыла собственное имя.

— Челеста, — в очередной раз грустно повторил я.

Она сидела прямая, как Вандомская колонна, и ничего не узнавала.

— Душ, — сказал я, привычно изобразив падение струй. — Шшшшш. Надо смыть кровь и песок.

Не поняла. Забыла.

— Сейчас пойдет водичка, — сообщил я, показывая.

Водичка пошла. Челеста сначала шарахнулась к стенке, потом с удовольствием подставилась под прохладный поток.

Раньше мы мылись по очереди. Теперь девушка не знала, что делать и зачем делать. Она просто наслаждалась — как впервые попавший на море ребенок.

О том, чтобы выйти, не шло речи. Мне самому пришлось мыть ее — прополоскать волосы, очистить кожу. Не сопротивляясь, она поворачивалась, как требовалось, странно улыбалась и явно не понимала происходящего. Иногда хихикала.

Красный, как рак на тарелке, я выпроводил ее в рубку и повторил процедуру с собой. Челеста с удивлением наблюдала, специально заглядывая, если было не видно. Как ребенок. Да. Маленький ребенок.

Что же она наделала. Что я наделал. Что делать теперь со всем этим?

Она вдруг нервно оглянулась и неуютно поерзала.

— Вольо…*

*(Я хочу…)

Не поняв, но догадавшись, я едва успел приказать люку открыться.