Ольга Ивановна

-- Коля! Мне все равно -- как ты хочешь... Я тебя люблю... я свободна; когда хочешь -- я твоя...

Они просидели до часу ночи. Денисов крепко поцеловал Ольгу Ивановну в лоб, перекрестил и сказал:

-- До завтра.

Она осталась в кресле, когда он пошел, и проводила его глубоким, замирающим взором.

Он подошел у себя в комнате к ее двери. Он ловил каждый звук. Он слышал ее легкие шаги и шелест платья, слышал потом, как что-то тяжелое и мягкое зашуршало и упало на пол. У Денисова томительно сжалось дыхание. Он тихонько постучал в дверь. Он тотчас же услыхал, как она подошла, и почувствовал, что она тут, вот сейчас за дверью, в трех вершках от него. Ему казалось, что ее теплота проникает сквозь дерево.

-- Спокойной ночи! -- шепнул он.

-- Спокойной ночи! -- прозвучал ответ.

-- Дай мне поцеловать тебя, -- сказал Денисов.

-- Нельзя, я раздета, -- сказала она.

-- Постучи, где твои губки.

Она стукнула два раза. Он звучно поцеловал дверь. Она не отходила и смеялась.

-- Милый! -- глухо и томно произнесла она.

-- Прощай! -- почти крикнул Денисов и отбежал от двери.

X.

На другой день, в сочельник, Хачатрянц остался дома с самого утра.

-- Надо же посидеть подольше хоть один раз! -- говорил он. Денисов проснулся с жутким и томительным ощущением в груди. Он оделся, громко напевая: "Задремал тихий сад..."

Когда он был готов, студенты вместе пошли к хозяйке.

Хачатрянц напустил на себя сумрачный вид и молча опустился в кресло.

-- Что вы надулись, Аракел Григорьевич? -- спросила Ольга Ивановна.

-- Это с ним бывает, -- весело сказал Денисов, -- соскучился по Кавказу -- шашлыку и кахетинскому.

-- Собственно говоря, -- начал Хачатрянц.

Но хозяйка не дала ему кончить:

-- Вот и прекрасно. У меня есть вино. Мы вместе позавтракаем. Идет?

Скоро всем стало очень весело. После завтрака играли в карты. Денисов предложил сыграть в носки. Хачатрянц сам прошелся на свой счет.

-- Ничего не панимаишь, -- сказал он, -- какие карты нужны!.. Ва!

И он указал на свой нос.

Ольга Ивановна поминутно смеялась, подливала технологу вино. Тот хмелел и начинать петь армянские песни. Его глаза сузились и замаслились. Он смотрел на Ольгу Ивановну особенным взором, оскорблявшим Денисова.

Потом играли в жмурки. Хачатрянц, как медведь, суетился на месте, топал каблуками, и его ловили сразу. Но когда ему завязывали глаза, он метался по комнате как сумасшедший и кричал:

-- Сэйчас поймаю, сэйчас поймаю...

Денисов и хозяйка убегали вместе на цыпочках в дальний угол и крепко, беззвучно целовались.

Когда Хачатрянцу удавалось поймать ее, он долго не выпускал ее из рук, а Денисову становилось неприятно, и он говорил:

-- Что же ты, поймал или не поймал?

-- Собственно говоря, поймал, только боюсь упустить, -- добродушно отвечал технолог.

Обедали тоже вместе. Потом все сидели притихнув и Денисов медленно и мечтательно рассказывал о Волге.

Вдруг, часов в пять, раздался сильный звонок. Ольга Ивановна странно встрепенулась.

-- Вера, подождите отворять, -- взволнованно сказала она, -- господа, идите к себе... это, должно быть, ко мне по делу.

Когда студенты прошли коридор, они услыхали стук наружной двери. Кто-то медленно и тяжеловесно прошел через кухню в комнату хозяйки. Послышался чей-то ужасно низкий бас. Студенты прислушивались, но не могли разобрать слов. Голос иногда повышался, и Денисову чудились стальные нотки. Ольга Ивановна говорила совсем тихо. Пришедший мужчина -- медленно и авторитетно. И Денисов с выражением ужаса на лице хватал Хачатрянца за обе руки, шептал ему: "Не двигайся" -- и мучительно ждал.

-- Ва, какой сердитый! -- сказал Хачатрянц. -- Надо его развеселить... Споем "крамбамбули".

И студенты молодецки затянули:

Крамба-амбули, отцов наследство

Питье любимое у нас...

Они шагали по комнате с каким-то общим торжеством.

-- "Есть у-утешительное средство..." -- вопил Хачатрянц, топая каблуками.

Когда кончили, технолог сказал:

-- Ну вот, довольно с него!

И потом прибавил:

-- Наконец-то он явился.

-- Кто это он? -- удивленно спросил Денисов.

-- Как кто?.. Чудак!.. Да ее содержатель!

-- Что ты говоришь? -- бледнея, прошептал Денисов.

-- Ва!.. что я говорю!.. Какой ты, право... Да разве она может жить иначе?.. Я пари держу: в Петербурге все так живут, иначе с голоду помрешь...

-- Ты с ума сошел! -- почти крикнул Денисов. -- Она?.. Ольга Ивановна?.. Оля?.. -- вырвалось у него.

-- Ну да! Что такое! -- сердито сказал Хачатрянц. -- Какой ты наивный, нэ панимаишь!.. Разве ты не видишь?.. Властный, хозяйский тон... Чудак!.. Мы пили его вино...

У Денисова упало сердце, подкосились ноги. Он сел и не возражал Хачатрянцу. Он стал считать секунды и не мог дождаться, когда уйдет этот гость. Минут через петь густой бас сказал:

-- Ну, до свиданья!

И Денисов побежал к ней.

Он затворил за собой дверь. Она сидела у стола перед зажженной лампой. Он подошел и обнял ее сзади. Ольга Ивановна сделала движение, как будто отстранилась. Денисов заглянул ей в лицо. Ее глаза были странны; щеки побледнели; углы губ вздрагивали.

-- Милая, что с тобою?.. Кто это приходил?..

Она зарыдала вместо ответа. Потом он услышал: