Ольга Ивановна

-- Проклятая жизнь... звери... оскорбляют на каждом шагу...

-- Кто он такой, Оля?.. Ради Бога...

-- Жестокие люди!.. На себя оглянулись бы... -- рыдала она. -- Слушай, Коля, я скажу тебе все... садись.

Она вся дрожала. Ее лицо дышало решимостью.

-- Я обманула тебя... Я не вдова и не была замужем... Я любила четыре года... И тот человек... не этот, другой... женился и потом был у меня. Я ничего не знала... Он женился в апреле, а в мае продолжал мне клясться, что никогда не бросит, что обожает меня... Господи! Я верила, глупая... Потом мне открыли глаза... Я пошла на курсы... Добрый человек помог... у-у, проклятый! Как я его ненавижу... Коля, ты пойми меня -- вот я сейчас покажу тебе.

Она вынула из кармана маленькую записную книжку, открыла ее и дала ему. Оторопевший Денисов машинально прочитал: "август... 5 р. -- к. сентябрь. 8 -- октябрь. 1 -- ноябрь... декабрь -- 50"

Он перевел глаза на Ольгу. Она закрыла лицо руками.

-- Оля!.. Я не понимаю... Что это?..

-- Это моя прошлогодняя практика.

Он как будто еще недоумевал.

-- Ну, что же? -- холодея, спрашивал он.

Она встала, подошла к нему, обняла за шею.

-- Ну вот, милый, -- тихо сказала она, -- надо же мне было жить... Этот человек и помогал мне и теперь помогает.

Тупая и короткая боль сдавила его душу. Он ничего не сознавал. Ему хотелось закричать, разбить что-нибудь, убежать. Ольга Ивановна смотрела ему в лицо. Он стоял, опираясь на спинку стула, с безумным, блуждающим взором.

-- Коля, Коля, родной мой... очнись... Надо примириться.

Он слышал эти слова, как сквозь сон.

"Надо примириться... с чем?" -- думал он и не понимал... В его уме промелькнул образ Наташи -- чистый, кроткий, ласковый... Ему стало горько. Потом он тряхнул головой, переломил себя и заходил по комнате. Хозяйка сидела спиною к нему. Он остановился в углу и смотрел на нее. Он видел мягкие контуры ее спины, плеч, ее шеи с гордым изгибом и золотистыми волосами, видел ее грустную и подавленную позу.

И ему стало невыразимо жаль ее. Страстное чувство проснулось в нем. Она сделалась ему бесконечно дорога. Он страдал. Он уже сознавал, что разрыв невозможен. Это значило бы -- вырвать сердце с кровью. Он подбежал к ней и упал на колени.

Она опять заплакала. Он целовал ее руки, возвышенно спокойный, примиренный, и думал, что вот эта женщина теперь для него дороже всего в мире.

Он говорил:

-- Милая моя, голубка моя... успокойся -- ты выше этого... Мы забудем обо всем -- ты будешь моей женой... Я сам скажу ему.

Ее охватил порыв восторга и радости. Она целовала его, замирая в его объятиях.

И вдруг она вскочила:

-- Коля! Я пойду... Жди меня здесь... Я сейчас, скоро вернусь.

Она с лихорадочной поспешностью причесывалась, оправлялась, пудрила под глазами.

-- Куда ты идешь? Зачем? -- в изумлении спрашивал Денисов.

-- Я иду к нему... не удерживай: я сама хочу ему сказать... я хочу видеть его лицо... Ты не поймешь -- это чувство женщины. Я все готова отдать за это наслаждение... Он оскорблял меня -- черствый, злой... Я иду.

В ее голосе звенели истерические нотки. Ее лицо судорожно подергивалось. Она сорвала ротонду с вешалки; потом вдруг села на пол у кровати и захохотала:

-- Ха-ха-ха-ха!

Ее смех переходил в вопль. Ее душили рыдания без слез. Прибежала Вера со стаканом воды. Хачатрянца уже давно след простыл. Денисов перепугался, не знал, что делать. Вера брызгала ей в лицо. Ольга Ивановна понемногу успокоилась. Вера ушла.

-- Эгоист проклятый, -- твердила Ольга Ивановна, -- говорит: "Студентов приманила, песни поют -- что же ты не подпеваешь?.." У-у, зверь!

Она с новым приливом решимости оделась. Денисов умолял, чтобы она не ходила одна.

-- Пойдем вместе, я тебя провожу, ты мне покажешь его квартиру, я сам войду...

-- Нет, нет, Коля, я не могу, не лишай меня этого счастья.

XI.

Все-таки они вышли вместе. Они, кажется, в первый раз шли вдвоем по улице. На Садовой толпился народ. Денисов поддерживал ее под руку. Она шла уже совсем спокойная, поглядывала на него и улыбалась. Дошли до Невского. Ольга Ивановна остановилась и сказала:

-- Теперь иди домой, дружок, оставь меня.

-- Оля! Я провожу.

-- Нет, ты любишь меня -- ты домой пойдешь.

-- Оля! Пощади, я не могу...

-- Но это недалеко, -- возразила она, -- тебе незачем знать где... Иди домой, что тебе стоит? Я сейчас вернусь.

Денисов взял ее за руку и сказал сдавленным от внутренней боли голосом:

-- Оля, подумай... Ты отравляешь наше первое счастье... Ты идешь от меня к нему.

Она повернулась и сказала:

-- Идем назад.

-- Правда это? -- радостно заговорил Денисов. -- Ты не пойдешь?.. Ты позволяешь мне все устроить? Написать ему?.. Да?..

Она не отвечала. Прошли Гостиный двор. Она опять остановилась.

-- Коля! Не удерживай, -- с мольбою прошептала она, -- это выше сил... до свидания.

И она почти побежала от него.