Ольга Седакова: стихи, смыслы, прочтения. Сборник научных статей

Опасность связана с тайной, которую сообщает ребенок – пример чистоты и незапятнанной совести. Тайна, в которую «никто никогда не верил», передается тому, кто может и не поверить. Осуществление передачи. Речь может идти и о передаче традиционного тайного знания. Опасность неправильного восприятия. Вот почему: «возмужалому человеку – счастье». В третьем слое так сказано: «Старшему сыну – предводительствовать войском. Младшему сыну – воз трупов». Ю.К. Щуцкий отмечает: «важен смысл слов, а не сами слова, что смысл этот должен быть основательно усвоен, точно издавна усыновлен. Это старший сын, который противопоставляется младшему сыну, олицетворяющему лишь поверхностное ознакомление с литературой. Для последнего стойкость равносильна косности, которая может погубить успех познания»[710]. Лодка летит – это время, в котором знание передается от сердца сердцу: «как ребенок ребенку», – пишет Ольга Седакова в седьмом стихотворении. Обратим внимание на то, что стихотворение заканчивается, в отличие от начальных строк, светлыми тонами:

пока лодка летит, солнце светит
и в сапфире играет
небесная радость.

8.  Би. Приближение. Гексаграмма с таким названием от предыдущей отличается по принципу фань (обратности): внешняя триграмма седьмой гексаграммы – «Земля» – становится внутренним принципом, тогда как «Вода» теперь описывает внешний порядок. Во втором слое текста говорится: «Счастье. Вникни в гадание. Изначальная вечная стойкость. Хулы не будет. Не лучше ли сразу прийти? Опоздавшему – несчастье». Мы видим, что в начале гексаграммы – счастье. Из контекста предыдущей гексаграммы – счастье приближения к принятому дару, знанию, которое у Ольги Седаковой снова (и всегда) предстает как удивление и радость узнавания: «Что вы? неужели? рад сердечно!» Ю.К. Щуцкий пишет: «Отношения здесь, в начале сближения, еще чрезвычайно просты, лишены вычурности и искусственности»[711]. Следующий этап приближения описан во втором слое книги так: «Вникни в гадание». Это место восьмой гексаграммы в восьмом стихотворении прочитывается через образность террас:

Террасы, с которых вечно
видно всё, что мило видеть человеку:
сухие берега, серебряные желтоватые реки,
кустов неровное письмо – любовная записка,
двое прохожих низко
кланяются друг другу на понтонном мосту
и ласточка на чайной ложке
подносит высоту…

(1: 334)

Это описание иного мира? Такого мира, в котором существует, наличествует каноническая книга, например «Книга перемен», в которой можно найти все, что необходимо человеку, вплоть до целебного знания: ласточка – вестница счастья.

Сухие берега – страницы книги.

Серебряные желтоватые реки – бегущие строки.

Кустов неровное письмо – гексаграммы, иероглифы.

Двое прохожих – комментаторы книг.

Понтонный мост у разных народов выступает в качестве метафоры связующего звена между непостижимым и доступным постижению. В конце стихотворение делает поворот, обозначенный вводным словом впрочем: «Впрочем, в Китае никто не болеет». Есть место, где нет «болеющих» (Ольга Седакова), «опаздывающих» («Книга перемен»).