Ольга Седакова: стихи, смыслы, прочтения. Сборник научных статей

В поэзии Древнего Китая есть упоминания «Книги перемен». Все писатели со времен эпохи Хань (III в. до н. э. – III в. н. э.) были знакомы с ней. Но еще в «Книге песен» (V в. до н. э.) упоминается гадание, предсказывающее счастье или несчастье: «Ты на щите и тростнике гадал – / Несчастья нам не будет, говорят»[734]. В этой книге древние поэты не только постигали тайны мироздания, но и черпали силу вдохновения. Поэт Оу-ян Сю восклицал: «Я – в опале. Что ж, буду изучать “И цзин”!»[735] Для Мэн Цзяо это «Тайна из тайн, которой не ведают люди, / Все подтверждается мне из каждого знака»[736]. Чжоу Дуньи отмечал духовное величие книги: «О, как величественна “Книга перемен”! / В ней – источник сущности и рока»[737]. «Китайское путешествие» Ольги Седаковой – это не поэтический комментарий символических черт и не поэтическое переложение гексаграмм «Книги перемен». Каждое стихотворение «Китайского путешествия» представляет собой завершенное отдельное целое, которое значимо в себе самом и может вполне существовать как отдельная цельная единица. Интерес представляет композиционная связь этих самостоятельных единиц, которая может раскрыть самостоятельную единицу другого порядка, называемую Ольгой Седаковой «стихотворная книга». А это, в свою очередь, указывает путь к прочтению как отдельного стихотворения, так и отдельного слова, образа: «Композиция служит каждому из составляющих ее слов»[738]. Создается впечатление, что принципы построения образа в «Книге перемен» как бы накладываются на развернутые образы «Китайского путешествия», выявляя в русском тексте новые смысловые грани, глубинные пласты содержания, независимо, может быть, от сознательной воли поэта. Явные или неявные схождения и переклички с «Книгой перемен» дают основание предположить, что написание «Китайского путешествия» осуществлялось автором с опорой на композицию и образность «Книги перемен» в ее русском варианте Ю.К. Щуцкого. Но важно здесь увидеть еще и другое. В «Китайском путешествии» проявляется основной дух древней книги – действие перемен, не хаотичное действие, но подверженное некоторому порядку, неким законам, которые в восемнадцати стихотворениях, как и в первых восемнадцати главах древней книги, рассказывают о движении вниз – вверх[739]. Если в «Книге перемен» сообщается о бесконечных превращениях, о том, что необходимо быть очень осторожным в своих действиях, действия могут быть успешными или нет, то последняя, шестьдесят четвертая глава «Книги» повествует о начале нового витка перемен, все снова начинается, ее название – «еще не конец». Тогда как «Китайское путешествие» заканчивается именно «исправлением порчи» – хвалой всему живому, действие «похвалим нашу землю» переходит в состояние «хвала»: «как садовник у сада, – / у земли хвала». Над всеми переменами – хвала. Вот, может быть, главное сообщение стихотворной книги Ольги Седаковой.

Остается признать удивительную роль «Книги перемен» для углубленного понимания поэтической книги «Китайское путешествие». Ведь она служит ответом любому запрашивающему уму, если этот вопрос был правильно задан.

4. Модели познания, пути прочтения

Кетеван Мегрелишвили Топография «иной местности» в творчестве Ольги Седаковой

Но вспышки этого нового неба и новой земли, этот мир побежденной смерти, как мы знаем, не переносится в «иной мир». Возможность их здесь и составляет благую весть[740].

«Иная местность» по сути своей – утопия[741]. Это скорее место вне пространственных и временных понятий. Разумно ли искать в метареалистическом космосе поэзии Седаковой топографию в ее классическом понимании, как место-описание?[742] Тем болеекогда сам поэт в одном из поздних стихотворений бесстрастно подытоживает: «Отче Александр, никто не знает / здесь о том, что там» (1: 374)[743]. Человеческое неведение сосредоточено в этом посмертном обращении к oтцу Александру Меню метонимически в пространственном (!) наречии «здесь». Однако именно это выделенное курсивом «здесь» и подчеркивает ex negativo существование того другого[744].