Ольга Седакова в Журнальном зале 1997-2011

И в раннехристианскую эпоху такая антиномия существовала. Когда только возникло христианство, когда все было сконцентрировано на ожидании Второго Пришествия, конца этого мира, когда эсхатологические чувства были сильны — вся эта жизнь, культура, искусство казались призрачными, ненужными. Потом, когда такое ожидание влилось в исторический процесс, тогда уже Церковь обратилась к окружающему миру, стала его христианизировать, таким образом содействуя созданию христианской культуры. И в наше время, когда в России Церковь перестала быть гонимой и стала торжествующей, опять усиливается эта антиномия: культура кажется ненужной для спасения, лишней. А между тем, не будем забывать хотя бы о таком факте: сегодняшний взрыв религиозных настроений среди самого молодого населения, приход искренне верующей молодежи в Церковь — при том, что на протяжении предыдущих двух поколений люди в нашей стране были практически полностью отъединены от веры и даже поколение бабушек ничего не могло в этом смысле дать — произошел во многом благодаря национальной культуре, русской классической литературе и, наконец, самому русскому языку — тончайшей субстанции мысли и целостного духа нации.

История развивается по спирали, и, думаю, нынешние негативные настроения по отношению к культуре будут ослабевать. Жить без культуры человек не может, культура не может существовать без религиозно-нравственного источника. Но противоречия были, есть и будут, к полному их преодолению мы можем только стремиться. Как писал в своей статье “Церковь и культура” С. Н. Булгаков: “Создать подлинно христианскую, церковную культуру и возбудить жизнь в церковной ограде, победить противоположность церковного и светского, — такова историческая задача для духовного творчества современной Церкви и современного человечества”. Симфония возможна.

Борис Любимов

Вопросы, предложенные редакцией журнала “Знамя”, принадлежат, с одной стороны, к числу самых значительных проблем веры и творчества (в широком смысле слова), а с другой, — к сокровенным, интимным глубинам опыта; во всяком случае для тех, кто веру воспринимает не абстрактно, а опытно, кто ею, худо ли, хорошо ли, живет.

Вот почему уже на первый вопрос: “Существует ли ограничитель свободы творческого сознания?”, приходится отвечать в зависимости от ответа на третий вопрос, о взаимодействии Церкви, веры и культурного творчества. Для церковного человека (говорю лишь об опыте православия) думаю, да, существует. И связано ограничение с церковной догматикой, с Символом Веры, с решениями Соборов, со Священным Писанием и Священным Преданием. Другое дело, что чем ближе подходишь к Закону, тем больше убеждаешься и в существовании Благодати, а стало быть, и свободы. И уж если справедливы слова архимандрита Киприана (Керна) применительно к богословию: “Сама святоотеческая мысль развивалась в течение веков, дерзала мыслить... Такова природа органически развивающейся жизни Церкви в области мысли и церковной культуры”, то тем более они могут распространяться на сферу художественного творчества. Словом, для церковного человека ограничитель есть, но должен он действовать примерно так, как дорожный знак: если скорость ограничена 60 км в час, можно ехать на 70 и даже на 80; на 120 ехать нельзя.

Значительно сложнее ответить на вопрос о конфликте между верою и современной культурой и возможности его разрешения. Что считать современной культурой и что современной культурой? Последнее десятилетие? ХХ век? Если век, то особенность проницательно угадала 80 лет назад Ахматова:

Чем хуже этот век предшествующих? — Разве

Тем, что в чаду печали и тревог

Он к самой черной прикоснулся язве,

Но исцелить ее не мог.

В конце века ясно, что все средства исцеления человечества, предложенные в его начале и середине — “теургия”, “наука”, “технократия”, “ООН”, — или не лечат, или даже калечат. А “язва” становится все “черней” и “черней”...

И только верой в Воскресенье

Какой-то указатель дан.

Б. Пастернак

Как всегда в тревожные времена, потребность в вере, вероятно, будет увеличиваться, а ее реализация в церковной сфере во многом зависит от мудрости священнослужителей СНИЗУ доверху. Именно снизу. Как ни важен сам по себе вопрос об иерархах, больше всего занимающий прессу, рядовой солдат сержантов и младших офицеров видит каждый день, генералов — раз в год, а маршалов и министра обороны только по телевизору.

Но конфликты будут, и потому, что время конфликтно вообще (раньше мы дружили с теми, кто “за Пастернака и Мандельштама” и “против Софронова”, сегодня мы готовы “дружить” с теми, кто “за Мандельштама” и “против Пастернака” и пр.), и по другой причине. Конфликты будут между “культурой” и “верой”.