Олигарх

— В обход него, значит? — усмехнулся Тихонов.

— Вроде как в обход, да.

— Тарас тебя отвезет. Придешь на работу, распечатаешь два договора с Прагой и поедешь. Меня утром не будет. Но к обеду вернись, к нам чехи прибудут с деловым визитом.

— Спасибо, — я выдохнула, и даже немного расслабилась.

Как гора с плеч.

— Руслан Георгиевич, а почему вы Яну с собой не взяли?

Брякнула, и осеклась. Даже сердце на миг остановилось. Что я несу, дура?

Вжалась в сидение, ожидая очередной вспышки его ярости, и замерла.

Он уже собирался завести машину, но резко остановился.

— Хочешь правду услышать? — угрожающе приподняв бровь, пронзил меня острым взглядом серых глаз.

— Да, — меня затрясло, но я выдержала его взгляд.

— Мне нужна ты, Ксюша. Только ты. По-настоящему, понимаешь?

Внутри что-то обмерло. Язык примерз к нёбу. Жалко задрожали руки. По-настоящему нужна я? Нет, он мне, конечно же, не противен, и даже чем-то нравится. Но «по-настоящему»! Это же, как… как душу дьяволу продать. Навсегда, без права на свободу выбора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну, что ты так испугалась, Ксюша?

Разочарованно выдохнув, Тихонов продолжал сверлить меня цепким взглядом.

— Или есть у тебя кто?

— Н-нет никого… — жалко промямлила я и уткнулась взглядом в свои дрожащие руки.

— А был? Замуж звал? Ты ведь красивая…

— Никого не было.

Щеки вспыхнули от смущения и странного, непонятного стыда. Я пялилась на свои красивые ногти, желая провалиться сквозь землю.

Тихонов вдруг усмехнулся.

— Вот оно что… — мягко проговорил он. — Ладно, не нервничай так, а то в обморок упадешь.

К обмороку я была близка, как никогда. Мне было жутко стыдно. За свое признание, за смущение.

Он положил свою ладонь — широкую и теплую — на мои дрожащие руки и улыбнулся.

— Ну, же, поехали в клуб, Ксюша. Там будет интересно.

От его прикосновения я вздрогнула. Глаз не поднимала, слишком страшно, слишком неловко мне было смотреть ему в глаза.

Несколько мгновений спустя он убрал свою ладонь и включил зажигание. Из колонок полилась мелодия какой-то очень знакомой американской песни. Машина завелась с полоборота и сорвалась с места.

Глава 15.

Мне никогда не были интересны силовые виды спорта. Бокс — и подавно. Но я пришла на бой с Тихоновым, и он ждал от меня поведения на уровне. Я крепко сжимала его локоть и старалась бесстрастно смотреть по сторонам. Кто бы знал, что внутри у меня бушует дикая и необузданная паника.

Бой был официальным, Тихонов выступал одним из спонсоров, и перед началом мероприятия его со всех сторон обступили журналисты.

Стандартный набор вопросов — каким господин Тихонов видит исход поединка, делает ли он ставки на своего протеже. Фотоаппараты сверкали вспышками, а телекамеры неотрывно преследовали нас до самого входа в небольшой спортзал, где должен был проходить бой. Я старалась вести себя, как английская королева, холодно и учтиво, но внутри расползался дикий страх. Вокруг были только чужие лица — разодетые в пух и прах женщины, уверенные в себе мужчины. Все лебезили перед Тихоновым. Смотреть на откровенное преклонение было противно. Оно было насквозь фальшивым. Они лебезят, потому что боятся. Если вдруг он оступится, они первыми набросятся на него и начнут вонзать острые ножи в спину. Никто не протянет ему руку помощи.

У нас были самые близкие к рингу места, и когда первая кровь окрасила маты, меня чуть не стошнило. Впившись пальцами Тихонову в руку, зажмурилась.

— Это просто бой, Ксюша. Они знают, на что идут. Их тренируют каждый день, — накрыв теплой ладонью мои ледяные от страха пальцы, успокаивающе проговорил он.

— Не могу видеть кровь, — отвернувшись к его широкому плечу, пробормотала я.

— Возьми себя в руки. Помни — это всего лишь развлечение.

— А сломанные кости и разбитые лица тоже развлечение?

— Иногда бой может привести к летальному исходу. И это тоже развлечение, Ксюша. За него щедро платят. Бойцы знают, на что идут.

Толпа зрителей взорвалась радостным ревом.

— Да! Красавчик! Молодец, Митя! — не своим голосом заорал мой спутник и, подскочив со своего места, захлопал в ладоши вместе со всеми.

Я заставила себя посмотреть на ринг. Второго бойца отправили в нокаут, и он, окрашивая багряной кровью маты, лежал без движения. Судья свистел в свисток, комментаторы что-то говорили, телекамеры сверкали вспышками, а у меня, вставшей вслед за Тихоновым со своего места, подогнулись колени.

Сжав кулаки, я мысленно приказала себе стоять. Стоять до самого конца, что бы не случилось.