Олигархический транзит

— Ладно тебе шутки шутить! Всё такой же остался. Продуктов, воды хватает? Пока судно под вояками, мы ничем не можем помочь. Даже с бункеровкой. Вас ни в один порт с ними не пустят. Нажимайте на следователей, чтобы быстрее свои дела сворачивали и охрану снимали! Чего там ещё расследовать? Компания ведь потери несёт.

— Расследовать уже нечего, это правда. Тимофей, тут у нас на днях парнишка утонул, практикант. То ли сам решил умереть от хорошей жизни, то ли помогли… Да сам, наверное. Ты пришли по электронке судовую роль, а? Кое-что уточнить надо. Здесь все документы сгорели, у нас даже паспортов не осталось. Фамилия? Бугаев его звали, Михаил Дмитриевич. Матрос.

— Сейчас посмотрю, это у меня близко, — сказал Лихонос. — Бугаев, Бугаев… Нету, Володя, никакого Бугаева. Я вспоминаю, Красносёлов жаловался, что вы с недобором в рейс выходите. Как раз матроса и недоставало.

— Тимофей, тут какая-то ошибка. Бугаев был в списке, я сам печать ставил. И на судно ваши же агенты его направили, при нём бумага была. То ли ты смотришь? Подпись капитана там есть?

— Всё есть, и подпись, и печать. Никакого Бугаева. Боцман Ругинис, матросы Жабин, Сипенко, Чернец. Говорят, Чернец у тебя загнулся? Будто ты его послал куда-то не туда? Мы пока об этом не трубим, но всё как-то неладно… Неладно, Володя! Родственники нас с тобой на клочки порвут.

Акимов выпустил трубку из руки. Пухло, всё слышавший, глядел сочувственно.

— Тимофей Петрович просто не в курсе, — сказал он. — Вы правы, агентская фирма действительно направляла на судно некоего Бугаева. Но он сбежал, и двух дней не выдержал! Вот что капитан Красносёлов нам сообщил: «Практикант Бугаев был плохо обучен морскому делу, во время перешвартовки создал аварийную ситуацию на баке, за что был отстранён мной от должности и впоследствии покинул судно». Примерно то же показывает третий помощник капитана Бородин, он как раз руководил той швартовкой и излагает подробности очень эмоционально: «Я пришёл в ужас и зарёкся когда-нибудь ещё с ним работать». Электромеханик Лайнер тоже помнит Бугаева, он обратил внимание, что тот был сильно озабочен половыми проблемами: всех подряд спрашивал, как они обходятся в море без женщин. По его словам, просто маньяк какой-то. Матрос Жабин подтвердил, что Бугаев ничего делать не умел, всего боялся, возненавидел членов экипажа и признался ему на вахте в первую же ночь, что уже забрал у старпома свои документы и списывается с судна. У старпома, то есть у вас! Он приходил к вам с этим?

— Гм… Верно, приходил.

— Что же вы нам головы морочите! — с облегчением воскликнул Пухло. — Тело не найдено. В документах тоже никаких следов. Бугаев — плод вашей фантазии, вам просто подлечиться нужно после этого рейса…

— Да только я его не отпустил. Очень он мне понравился.

— Это в каком смысле?

— Догадайтесь, в каком. У Грибача спросите.

— Послушайте, Владимир Алексеевич, — доверительно заговорил Пухло. — Вы сейчас ведёте себя как какой-нибудь задиристый мальчишка-диссидент, который ненавидит свою страну и продаёт её интересы. Но вы уже в солидном возрасте и не можете не понимать, что стоит на кону. На нас сейчас смотрят со всех сторон, пытаясь за что-нибудь зацепиться, разжечь мировой скандал. Речь идёт о престиже государства. Будьте патриотом, в конце концов!

— Почему-то родину особенно крепко начинают любить те, кто её приватизировал. Остальные, неимущие, любят обыкновенно… Давайте не будем больше тратить время на разговоры. Я ничего не забуду: ни Бугаева, ни Чернеца, ни ящики в трюме, ни ваши плутовские рожи. Я никогда не прощу вам загубленные жизни. И пока жив, буду об этом кричать на всех углах. Для меня «смерть» и «умереть» не столь противные слова, как для буфетчицы Портянкиной. До сих пор умирали не худшие. Можете и меня убить, но знайте: Россия от вас устала. Пора вам уходить.