Олимп

– Только не она. Улыбколюбивая ничем не прогневила меня с тех пор, как побывала в баках Целителя. Не уместнее ли будет покарать Афину Палладу за то, что вовлекла нас в эту войну с кратковечными, легкомысленно прикончив Патрокла, любезного друга Ахилла, и маленького сынишку Гектора?

Гера отдёрнула руку.

– Афина всё отрицает, о сын Крона. К тому же по рассказам смертных выходит, что Афродита была рядом с ней – по крайней мере когда они проливали кровь Астианакса.

– Голографический пруд сохранил запись убийства Патрокла. Хочешь посмотреть ещё раз, жена? – В голосе Зевса, похожем на низкое ворчание дальнего грома, начали прорезаться нотки зарождающегося гнева. Казалось, будто в гулкий зал неожиданно вторглась морская буря.

– Нет, повелитель, – отказалась богиня. – Однако тебе должно быть известно: по словам Афины, все эти проступки совершил исчезнувший схолиаст Хокенберри, приняв её обличье. Твоя дочь клянётся любовью к отцу, что…

Тучегонитель нетерпеливо встал, прошёлся по мраморному полу и вдруг рявкнул:

– Видоизменяющие браслеты не позволяют смертным уподобляться нам! Это невозможно даже на краткий срок. Нет, или она сама оплошала, или кто-то из нашего рода на время позаимствовал облик Афины. Итак… выбирай, кому надлежит вкусить мяса и крови моего сынка Диониса.

– Деметре.

Властитель Молний погладил седую бородку.

– Деметре? Моей сестре "и матери возлюбленной Пересефоны?

Гера поднялась, отступила на шаг и воздела лилейные руки:

– А разве кто-нибудь на этой горе не доводится тебе роднёй? Я тоже твоя сестра и к тому же супруга. Во всяком случае, Деметре уже приходилось рожать на свет не пойми что. И ей всё равно сейчас нечем заняться, поскольку в наши дни кратковечным не до того, чтобы сеять и жать пшеницу.

– Быть посему, – ответил Зевс и посмотрел на Гефеста: – Доставь Деметре останки моего сына и сообщи мою высочайшую волю пусть примет их на завтрак и возродит Диониса к жизни. А до тех пор я лично отряжу следить за ней трёх фурий.

Пожав плечами, хромоногий опустил кусок мяса в один из пенных мешочков.

– Не хочешь ли посмотреть погребальный обряд Париса?

– Хочу, – откликнулся Громовержец и снова воссел на трон.

Апотом похлопал по ступени, которую в пылу беседы оставила Гера. Та поняла намёк и покорно вернулась на место, но руку на колено Крон иду класть не стала.

Бубня себе под нос, Гефест приблизился к собачьей голове, поднял её за уши, достал из нагрудной коробки искривлённый металлический инструмент и подцепил им левый глаз. Яблоко выскочило наружу без единой капли крови, зато вслед за ним потянулись, разматываясь, оптоволоконные нервы красного, зеленог и белого цвета. Когда в руке у Гефеста оказалось два фута проводов, бог огня снял с пояса какой-то другой инструмент и перерезал их у основания.

Затем он зубами снял изоляцию и налипшую слизь, под которыми обнаружились тончайшие золотые волокна. Ловко закрутив блестящие концы, Гефест подключил их к маленькой металлической сфере из очередного мешочка. Эту сферу он плотно сжал в руке, а глаз и ярко окрашенные нервы опустил в голографический пруд.

Темные водовороты немедленно сменились трёхмерными изображениями. Богов окружили звуки, разносящиеся из пьезоэлектрических микродинамиков, хигроумно встроенных в стены и мраморные колонны Зала.

Правда картинка получалась с точки зрения собаки – почти от самой земли, заполненная в основном ногами и сверкающими бронзовыми наголенниками. – Прежние репортажи мне больше нравились, – пробормотала Гера.

– Моравеки распознают и уничтожают всех наших «жучков», даже траханых насекомых, – оправдывался хромоногий, перематывая ускоренном режиме погребальный обряд Париса. – Нам еще повезло, что…

– Тихо! – рявкнул Зевс, и голос его раскатился под сводами, точно гроза. – Давай. Отсюда. Звук сколько минут троица молча смотрела на заклание Диониса

В последний миг бессмертный сын Кронида взглянул через толпу прямо в глаза псу-шпиону и чётко сказал: «Сожрите меня».

– Можешь выключать, – промолвила белорукая богиня, увидев, как Приамид подносит факел к деревянному срубу.

– Нет, погоди, – возразил Повелитель Молний. Минуту спустя он покинул престол и двинулся к пруду, сердито насупив брови, полыхая глазами, сжимая кулаки.

– Да как он посмел, кратковечный Гектор, молить Борея и Зефира дуть на костёр, в котором жарятся яйца, потроха и кишки бессмертного! КАК ОН ПОСМЕЛ!!!

И Зевс квитировался прочь. Послышался оглушительный гром: это воздух спешил занять пустоту, оставшуюся на месте громадного олимпийца.

Гера покачала головой.

– Иногда твоего отца не поймёшь, Гефест. На ритуальное заклание родного сына он смотрит не моргнув глазом, а стоит Приамиду воззвать к ветрам, папочка брызжет слюной. Совсем сбрендил.

Кузнец угрюмо хмыкнул, скатал провода, убрал глазное яблоко и металлическую сферу в мешочек.

– Что ещё тебе будет угодно сегодня, дочь Крона? Белорукая Кивнула на труп собаки с раскрытой панелью на брюхе.

– Забери это.

Дождавшись его ухода, супруга Зевса прикоснулась к пышной груди – и в тот же миг исчезла из Великого Зала Собраний.