Олимп

Орошая землю слезами, боевые товарищи собрали драгоценные кости в золотую урну, которую обернули двойным слоем тука, как требовал обычай для героев и благородных мужей. Скорбная процессия прошествовала с погребальным фиалом по улицам и площадям Илиона (крестьяне и воины с равной почтительностью молча уступали дорогу) и доставили прах на расчищенную от мусора площадку, где прежде находилось южное крыло дворца Приама, разрушенного восемь месяцев назад бомбами олимпийцев. В сердце изрезанного кратерами пространства высился временный курган, возведённый из каменных глыб – обломков здания, в котором уже покоилась царица Гекуба, жена Приама. Теперь один из её сыновей покрыл урну с останками другого тонкой льняной пеленой и сам водрузил сосуд на место.

– Здесь, брат мой, мы полагаем на время твой прах, – произнес Гектор перед лицом людей, последовавших за ним, – и пусть земля укроет его, доколе мы не обнимемся в сумрачном Доме Смерти. Когда эта война окончится, оставшиеся в живых возведут над тобой, над нашей матерью и всеми павшими в бою – думаю, и надо мною тоже, – достойный надгробный холм не хуже великих обиталищ Аида. Ну а сейчас – прощай, брат.

Благородный Приамид и его люди вышли наружу. Сотни дожидавшихся воинов засыпали каменный курган рыхлой землёй, нагромоздив сверху солидную кучу камней и обломков.

После чего Гектор, не спавший вот уже две долгие ночи, устремился на поиски Ахиллеса, горя желанием возобновить сражение с бессмертными. Сегодня от как никогда жаждал их золотой божественной крови.

Очнувшись на рассвете, Кассандра увидела, что почти раздета (платье было жутко разодрано и помято), лежит на чужой кровати и эк привязана шёлковыми веревками за кисти и лодыжки. «Что за притча?» – удивилась провидица. Неужели она вновь нагрузилась до чёртиков и позволила затащить себя «на чашечку кофе» какому-нибудь смазливому солдатику-извращенцу?

Тут ей припомнилось вчерашнее погребение, а потом и обморок. Андромаха и Елена сердито требовали… «Вот дерьмо, – нахмурилась дочь Приама. – Мой длинный язык опять навлёк неприятности на мою…» Она осмотрелась. Внушительные каменные плиты, запах подземной сырости, ни единого окна. Вполне похоже на чей-нибудь пыточный подвал. Пленница принялась извиваться, немилосердно дёргая за гладкие бечёвки, но те оказались ужасно прочными, да и узлы вязала опытная рука.

«Вот дерьмо», – повторила про себя Кассандра.

В комнату вошла Андромаха и застыла, глядя на узницу сверху вниз. Оружия при вошедшей не было, но пророчица легко представляла себе острый кинжал в её рукаве. Женщины долго молчали. Наконец ясновидящая не выдержала:

– Пожалуйста, отпусти меня, подружка.

– Лучше я тебе глотку перережу, подружка, – произнесла супруга Гектора.

– Тогда режь, сука, – отозвалась дочь Приама. – Нечего попусту трепаться.

Пленница почти не боялась. Даже в калейдоскопе изменчивых призраков предвидения последних восьми месяцев, с тех пор как умерло прежнее будущее, Андромаха никогда не поднимала на неё руки.

– Кассандра, как у тебя повернулся язык заговорить про моего младенца? Тебе не хуже других известно: восемь месяцев назад Афродита и Афина Паллада явились в детскую комнатку, зарезали моего малыша вместе с кормилицей и заявили, что боги Олимпа, рассерженные неудачной попыткой Гектора сжечь корабли аргивян, выбрали в жертву не годовалую тёлку, а нашего Астианакса, которого мы с отцом нежно звали Скамандрием.

– Чушь собачья, – откликнулась узница. – Развяжи меня. Голова у неё раскалывалась. Так всегда бывало после особенно ярких видений.

– И не подумаю, пока не скажешь, почему тебе взбрело на ум болтать, будто бы я подменила своё дитя ребёнком рабыни. – Андромаха смерила молодую невестку холодным взглядом. Клинок уже поблёскивал у неё в руке. – Разве я могла пойти на такое? Разве подозревала, что богини явятся именно в тот момент? Да и зачем всё это?

Провидица вздохнула, прикрыла веки.

– Никаких богинь там не было, – устало, но с вызовом промолвила она и снова открыла глаза. – Узнав о гибели Патрокла, дражайшего друга Ахилла, от рук Паллады (что наверняка окажется очередной ложью), ты задумала или сговорилась с Еленой и Гекубой прикончить сына кормилицы – погодка маленького Астианакса, а заодно и бедную мать. И уже потом объявила Гектору с Пелидом и прочим сбежавшимся на твои вопли, будто бы в окровавленной детской побывали сами бессмертные.

В зеленоватых очах Андромахи сверкали льдинки вечной мерзлоты, сковавшей недоступную вершину.

– Мне-то что за радость?

– А как же наш секретный замысел? Троянские женщины давно лелеяли мечту остановить кровавую войну, отвлечь своих мужчин от сражений с ахейцами. Прежняя война должна была, по моим пророчествам, принести в наш город гибель и разрушение. Слушай, это была блестящая мысль. Я преклоняюсь перед твоей решимостью.

– Если даже ты и права, – откликнулась супруга Гектора, – значит, я собственноручно втянула всех в ещё более безнадёжную битву с богами. Вспомни свои прежние предсказания: многим из нас грозило рабство, но не смерть.