Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности

Сведения источников расходятся и по поводу полученной Питтаком награды от митиленян за победу над Фриноном. Большинство древних авторов полагают, что Питтак получил от митиленян большой земельный участок (Plut. De Herodoti Malign. 15 = Mor. 858a-b; Diod. IX. 12; Diog. Laert. I.75, C. Nepos. Thrasyb. IV). Диоген Лаэртский же считает, что митиленяне также вручили Питтаку и власть (Diog. Laert. I.75) под впечатлением одержанной им победы над Фриноном. Сообщает о вручении тиранической власти Питтаку и Валерий Максим, правда, во время Сигейской войны (Valer. Max. VI.5, ext. I). Однако сторонники традиционной реконструкции политических событий в Митилене[52] в вопросе о причинах вручения высшей, т. е. тиранической власти Питтаку отдают предпочтение свидетельству Аристотеля (Arist. Pol. III.9.5, p. 1285a): «…граждане Митилены некогда избрали эсимнетом Питтака от изгнанников» (пер. С. А. Жебелева) и относят это событие к более позднему времени. Что же касается текста Валерия Максима, то обычно полагают, что автор спутал Сигейскую войну и эсимнетию: на самом деле, митиленяне во время сигейской экспедиции вручили Питтаку не тираническую власть, а imperium в техническом смысле этого слова (Brouwers 1929: 7). Тем не менее, в свете появившейся новой реконструкции политических событий в Митилене в архаический период, согласно которой было не три (Меланхр – Мирсил – Питтак), как в традиционной реконструкции, а два единоличных правителя (Меланхр – Питтак) (Dale 2011: 21–22), информация Диогена Лаэртского и Валерия Максима не выглядит столь уже неправдоподобной, которую стоило бы так легко отбросить.

Из-за отсутствия сведений в источниках у современных исследователей нет единого мнения по вопросам о целях и характере экспедиции Фринона в Сигей. Так, одни полагали, что ее целью было получить контроль над проходом через пролив (Berve 1937: 33). Другие по разным причинам категорически возражали против такого предположения. Одни считали, что географическое положение Сигея исключало такую возможность: Сигей расположен на Эгейском побережье, а не на Геллеспонте (Page 1955: 158 n. 2; Stahl 1987: 213; Welwei 1992: 148; Rose 2008: 418); другие настаивали на том, что у Афин в конце VII в. до н. э. не было достаточно сил, чтобы отвоевать расположенный рядом Саламин, не говоря уже о том, чтобы контролировать проливы (Graham 1964: 32–33; Суриков 2010: 35). Однако позднее было признано важное стратегическое значение Сигея (Jeffery 1976: 236; Суриков 2010: 29). Высказывалось мнение, согласно которому целью экспедиции Фринона было наделение землей безземельных и малоземельных переселенцев-афинян, возможно, гектеморов, поскольку в конце VII в. до н. э. Аттика переживала глубокий экономический кризис (Frost 1984: 288). Но и это мнение не получило поддержки, т. к. Сигейская область считалась неблагоприятной для аграрного производства (Page 1955: 158–159, n. 2). Тогда в качестве причины афинской экспансии в Троаде были названы торговые интересы Афин (Stahl 1987: 215; Welwei 1992: 148). Последняя точка зрения была расценена как вполне логичная, но все же отражающая скорее особенности современного мышления, склонного все объяснять экономическими причинами. Ведь, как известно, в Афинах того времени слой «новых людей» был не настолько силен, чтобы организовать такую экспедицию, да и сами Афины в экономическом отношении значительно отставали от ведущих центров Греции (Туманс 2002: 200). Предположение Г. Берве о том, что за Фриноном последовало не афинское войско, а группа колонистов-добровольцев в поисках нового жилья (Berve 1937: 28ff), несмотря на критику Д. Пейджа (Page 1955: 158, n. 2), получило поддержку и дальнейшее развитие (Frost 1984: 288). Учитывая незначительное число людей, участвовавших в экспедиции, исследователи не сочли возможным говорить о какой-либо политической акции Афин с конкретными экономическими целями. Более того, экспедиция Фринона стала расцениваться не как полисное предприятие, а как частная аристократическая инициатива ее главы (Graham 1964: 33; Stahl 1987: 215; Welwei 1992: 147–149; Туманс 2002: 200; Суриков 2010: 33; Суриков 2015: 191). В развитие идеи о целях экспедиции Фринона было высказано предположение, хотя и с оговорками, что Фринон, обосновавшись на обоих берегах Геллеспонта, намеревался заниматься грабежом проходящих судов (Суриков 2010: 36).