Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

В начале 1843 года его дамой сердца стала молодая блондинка с томным взглядом, она часто опускала глаза свои долу с видом «пугливой голубки», но мелькавшая на ее лице лукавая улыбка разрушала это впечатление. Она именовалась Леони д’Онэ, происходила из небогатой, но старинной дворянской семьи, получила воспитание, подобающее светской барышне, а в восемнадцатилетнем возрасте убежала из дому и стала жить с художником Франсуа-Огюстом Биаром в его мастерской на Вандомской площади.

Биар был посредственным, довольно примитивным художником, достигшим успеха лишь потому, что король Луи-Филипп желал приобрести для галереи Версальского дворца помпезные «махины» — исторические картины огромных размеров. Как раз такие произведения Огюст Биар мог малевать целыми сериями. Он побывал в Норвегии, в Лапландии, это создало ему романтический ореол, быть может, и соблазнивший Леони д’Онэ. В 1839 году она совершила с ним путешествие на Шпицберген, проявив тогда и мужество и находчивость; на обратном пути они остановились в замке Мункхольм, для того чтобы в соответствующей обстановке перечитать «Гана Исландца» Виктора Гюго.

В 1840 году художник женился на своей подруге, так как она была уже беременной на шестом месяце. Они купили на берегу Сены, возле Самуа, «дом, сад, парк, пруд, лодку» и стали с 1842 года принимать у себя художников. После возвращения с Дальнего Севера госпожа Биар вошла в моду, как «первая француженка, побывавшая на Шпицбергене», и ее альбом был заполнен стихами, подписанными тогдашними знаменитостями. Поэтов в ее дом приводила госпожа Фортюне Гамлен, старая дама шестидесяти семи лет, одна из знаменитых «щеголих» времен Директории. Она была креолкой, как и Жозефина Богарнэ, отличалась остроумием и утонченностью, дружила с Шатобрианом и Виктором Гюго. Как мадемуазель Жорж и многие другие, она была кратковременной фавориткой Наполеона, и он оставался ее «божеством». Гюго, так хорошо отзывавшийся о Наполеоне, пленил этим нераскаявшуюся бонапартистку, а кроме того, он любил слушать ее воспоминания о пяти исчезнувших режимах: Монархии, Директории, Консульстве, Империи, Реставрации.

Госпожа Гамлен снимала каждое лето охотничий домик (Эрмитаж-де-ла-Мадлен) близ Платрери, поместья Биаров. Молодая женщина и старуха подружились. Многие престарелые вдовы, в прошлом когда-то красивые и легкомысленные, грешат в старости сводничеством. Фортюне Гамлен представила поэта супруге художника. Они понравились друг другу, стали встречаться. Но в 1843 году постановка «Бургграфов», путешествие по Пиренеям и затем смерть Леопольдины спасли Жюльетту от измены возлюбленного. В 1844 году Гюго, охваченный скорбью, прилагал все усилия, чтобы избавиться от мучительной тоски. Он хотел забыться в работе, усердно трудился в комиссиях Академии, бывал во дворце и, конечно, предавался новым увлечениям. Госпожа Биар была несчастна в своей семейной жизни, художник дурно обращался с ней. Жалость к женщине обостряла у Гюго влечение к ней. Два отчаявшихся существа нашли друг друга, теперь у Гюго появилась новая спутница для ночных прогулок. Гюго показывал ей «свой Париж» — от Собора Парижской Богоматери до улицы Гренель, — писал стихи, воспевая в них уже не Жюльетту, а нового ангела.

Тот вечер первых дней апреля
И ты и я
В своих сердцах запечатлели,
Любовь моя!

Мы шли с тобою по столице

Порою той,
Когда на город ночь ложится,
А с ней покой…

В старинном и глухом квартале

Навстречу нам
Две призрачные башни встали
Над Нотр-Дам.

Хотя над Сеной облаками

Клубилась мгла,
Сверкали волны над мостами,
Как зеркала…

Сказала ты: «Люблю и страстью

Своей горда!»
И ярко озарило счастье
Меня тогда.

Часы блаженные летели…

Любовь моя,
Ты помнишь эту ночь в апреле,
Как помню я?[110]

Двадцать пятого июня 1844 года: